Признание брака равнородным - прерогатива Главы Дома, и лишь ему предоставлено судить, какой брак служит интересам его династии. Глава Дома может разрешить или запретить заведомо династический брак, имеет право разрешить брак морганатический (отдавая себе отчет, что в этом случае закон лишает возможное потомство династических прав), и самое главное, лишь ему предоставлена законом возможность юридической интерпретации этих браков, т.е. право судить, какой именно брак является династическим, а какой - не является. "Классическим примером" можно считать брак Великой княжны Марии Николаевны (1819–1876) с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским. Его отец виконт Евгений Богарне, потомок старого французского дворянского рода, пасынок Наполеона и вице-король Италии, женатый на дочери баварского короля, получил от последнего титул герцога Лейхтенбергского с правами медиатизированного дома. Разумеется, Богарне никогда нигде не царствовали, но их родство с баварским королем и некоторыми другими династиями (также благодаря брачным союзам) позволило Николаю I не только разрешить этот брак, но и включить потомство от него в Российский Императорский Дом с титулом князей Романовских с наименованием Императорскими Высочествами. Кроме того, оценивая статус жениха или невесты, Глава Дома может принять решение, противоположное решению своих предшественников, исходя из своих соображений, изменений в реальном положении данной семьи. Как уже говорилось, брачный союз с Баттенбергами при Императоре Николае II мог считаться нежелательным, но ничто не мешало его преемникам решить этот вопрос иначе. Владетельный князь Мингельский Николай Дадиани до 1867 г. оставался вассалом русского Императора, а затем с точки зрения петербургского двора превратился в “титулярного” русского князя, хотя и с титулом Светлости. Но после изгнания из Болгарии князя Александра Баттенбергского Светлейший князь Н.Н. Мингрельский был одним из кандидатов на болгарский престол (его поддерживало русское правительство). В результате, правда, победил австро-германский кандидат, принц Фердинанд Кобургский; но могло быть иначе, и бывший подданный русского императора, став князем Болгарии, мог бы заключить династический брак с представительницей Российского Императорского Дома. Это относится и к статусу семей, некогда царствовавших на территориях, присоединенных в разное время к Российской империи; в момент присоединения этих земель Император мог желать, чтобы прежняя династия не сохраняла свой владетельный статус, и даже принять соответствующие законодательные акты с целью превратить потомков царей и владетельных князей в рядовых подданных. Начало этому было, кстати, положено еще Петром I, который повелел царевичам Сибирским (потомкам хана Кучума, которые при русском дворе в XVII в., как видно из тогдашних документов, были “честию бояр выше”) именоваться не царевичами, а князьями. Но эти акты имели прежде всего внутрироссийское значение (с точки зрения международного права статус династии мог сохраниться и после утраты реальной политической власти). Впрочем, с точки зрения законов Российской империи важна была именно оценка статуса семьи Государем. И как мы уже сказали, новый Государь, новый Глава Императорского Дома имел право и возможность пересмотреть решение своего предшественника (скажем, если бы кто-то из русских Императоров в XVIII или в XIX вв. пожелал бы жениться на какой-нибудь княжне Сибирской, он - но только он - мог бы вернуть ей титул царевны, а ее роду династический статус, отобранный в начале века; для этого нужно было только одно условие - чтобы на то была Его Высочайшая воля).

В таких случаях, разумеется, решение Главы Императорского Дома продиктовано обычно "общепризнанной" юридической ситуацией каждого конкретного лица, определяемой, как уже говорилось, и международно-правовыми, и внутриполитическими нормами. Глава Дома не может лишить иностранного принца или принцессу другого царствующего или владетельного дома, с которым его династия уже поддерживает отношения, династических прав, поскольку таковые вытекают из признания статуса данной династии. В случаях, когда династия, с которой предполагается брачный союз, уже утратила реальную политическую власть, именно Глава Дома определяет, соответствует ли нынешний реальный статус указанной семьи его внутридинастическим установлениям. Именно так это было в случае заключенного в 1948 г. династического, т.е. равнородного брака самого Великого Князя Владимира Кирилловича с дочерью Главы Грузинского Царского Дома Князя Георгия Ираклиевича, династический статус которого за два года до этого, 5 декабря 1946 г. был признан Российским Императорским Домом (его Главой, т.е. самим Великим Князем Владимиром Кирилловичем, причем по согласованию с его дядей Великим Князем Андреем Владимировичем, следующим по старшинству членом династии, т.е., формально, в тот момент, его наследником) в связи с династическим браком брата будущей Великой Княгини, Князя Ираклия Георгиевича с испанской инфантой, браком, уже связавшим династию Багратионов с двумя древними европейскими династиями - баварскими Виттельсбахами и испанскими Бурбонами.

Об этом не раз упоминалось в наших и других публикациях, посвященных Российскому Императорскому Дому. Не стоило бы об этом еще раз напоминать, если бы не упорные попытки морганатических потомков Романовых убедить российскую и мировую общественность, будто бы акт 11 августа 1911 года предоставил Князьям Императорской Крови право заключать неравнородные браки без ущерба для династических прав своего потомства. Особенно усердствует в этом сын Князя Императорской Крови Романа Петровича от брака с графиней Прасковьей Дмитриевной Шереметевой, внук Великого Князя Петра Николаевича Николай Романович, постоянно заявляющий о своей приверженности республиканскому строю, но при этом недавно объявивший себя “Главой Российского Императорского Дома” (после встречи с ним и академик Д.С. Лихачев на своей недавней пресс-конференции в Петербурге 17 февраля 1998 г. убежденно заявил, что именно Николай Романович “всеми признан как Глава Императорского Дома”, “он и похож на Романовых, и ни на что не претендует”). В своих письмах и заявлениях в официальные инстанции он объявляет себя также “представителем старшей ныне ветви Дома Романовых”, хотя даже в морганатическом потомстве не является таковым (поскольку существуют две прямых линии морганатического потомства Императора Александра II, Светлейшие князья Романовские-Ильинские и Юрьевские). Прекрасно понимая, что и брак его отца (вполне аристократический, но отнюдь не династический), и браки остальных мужских представителей Императорского Дома, чьи дети сейчас являются членами возглавляемого им “Объединения Дома Романовых”, не соответствуют ст. 36 и 188 “Основных законов”, Николай Романович ищет способ обосновать свои притязания. Основной его тезис: изменение формулировки к статье 188 “Учреждения об Императорской Фамилии” якобы открывало Князьям Крови, в отличие от Великих Князей, возможность жениться на ком попало без ущерба для себя и своего потомства Абсурдность этого утверждения ясна любому человеку, хоть сколько-нибудь знакомому с русским династическим правом. Уже много раз упоминалось о том, что основные статьи закона (определявшие права династического и нединастичного потомства Романовых) остались неизменными, а изменение примечания должно было лишь создать законные основания для разрешения морганатических, неравнородных браков (с теми же ограничениями в правах супруг и потомства). Но Николай Романович не считал нужным упоминать о других статьях закона, предельно четких и ясных. Он лишь патетически восклицал: ведь Император Николай II разрешил Князьям Крови нединастические браки. В письме автору этих строк (Рим, 20.11.1992 г.) Николай Романович утверждает: “С приложением к статье 188 препятствия бракам Князей с русскими более не было, и только Кирилла Владимировича вина смуты в семье”. Под влиянием Николая Романовича и французский генеалог Жак Ферран, издавший книгу о Романовых, упрекает “Кирилловичей” в “остракизме” по отношению к родственникам. И его читатели, введенные в заблуждение, вполне могут подумать, что в 1911 году действительно был издан акт, открывающий путь на престол потомству от подобных браков, кем-то “злостно замалчиваемый”.

Поэтому нам представляется полезным более подробно остановиться на этом вопросе и беспристрастно, опираясь только на документы, рассказать о том, как готовился и что реально означал указ 1911 года, изданию которого предшествовали совещания старших по рангу членов Императорской Фамилии — Великих Князей в начале 1911 года. Материалы эти совещания были разосланы его участникам; один их экземпляр, принадлежавший Великому Князю Андрею Владимировичу, находится сейчас в Архиве Российского Императорского Дома в Сен-Бриаке, где автор этих строк обнаружил его в августе 1997 г. В январе 1998 г. те же и некоторые дополнительные материалы были нами найдены и в фонде Императора Николая II в Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ) в Москве (далее для удобства других исследователей мы ссылаемся именно на материалы ГАРФ). Это “Журнал образованного по Высочайшему повелению Семейного Совета для рассмотрения вопроса о браках Князей и Княжон Крови Императорской с лицами, не имеющими соответственного достоинства”.

Итак, 8 февраля 1911 года Император Николай II принял решение поручить совещанию Великих Князей обсудить некоторые возможные изменения в Учреждении об Императорской Фамилии, связанные с возможностью допустить для членов Династии запрещенные ранее морганатические браки. По Высочайшему повелению председательствовал на этом совещании старейший по возрасту - Великий Князь Николай Николаевич. Но в списке участников они перечислены по династическому старшинству: Великие Князья Кирилл, Борис и Андрей Владимировичи, Константин и Дмитрий Константиновичи, Николай и Петр Николаевичи, Николай, Георгий, Александр и Сергей Михайловичи. Не были призваны для участия в совещании Великие Князья Михаил Александрович, Павел Александрович и Михаил Михайлович (находившиеся за границей именно по причине своих неравнородных браков), Николай Константинович (живший в то время в ссылке в Ташкенте и также женатый морганатически) и 19-летний Дмитрий Павлович (очевидно, слишком юный для участия в семейных советах).

Одним из вопросов, затронутых участниками, был вопрос о фамилиях и титулах супруг и потомства от неравнородных браках. Поднимался и вопрос о праве члена Династии, вступившего в неравнородный брак, носить прежний титул.

Некоторые участники совещания, прежде всего Великий Князь Николай Михайлович, предлагали разделить браки членов Императорской Фамилии на три категории: равнородные (т.е. династические, единственно присваивающие потомству права на престолонаследие), неравнородные, но соответствующего достоинства (с представителями аристократических родов (тут назывались русские фамилии – Шаховские, Шереметевы, Ливены, и иностранные из 2 и 3 частей “Готского альманаха”, и не соответствующие – с недворянками, незнатными дворянками. Как говорил Великий Князь Николай Михайлович, ”ведь разница большая, если Князь Крови вступит в брак с княжною Оболенской, Горчаковой, Шаховской, или с принцессою Гогенлое, Колонна, Роган и т. д., и с девицею Ивановой, Петровой, дарованного дворянства или приобретенного вследствие ордена Св. Владимира, а также инородными девицами Шульц, Шмидт, Мюллер и т.д.”. В случае браков с совершенно незнатными лицами предлагалось даже лишать Князей и Княжон Крови их титулов и содержания из уделов.

В промежутке между совещаниями Великий Князь Андрей Владимирович по поручению родственников посетил Департамент Герольдии Правительствующего Сената, чтобы выяснить, каким образом можно юридически разграничить знатное и незнатное дворянство. Познакомившись существующей системой разделения дворянских родов на 6 частей родословной книги, Великий Князь убедился, что формальных признаков для отделения действительно знатных родов от незнатных (хотя и старых) не существует, и участники совещания пришли к выводу о невозможности четко определить круг семей, брачный союз с которыми может считаться при неравнородных браках допустимым. В конце концов было решено, что раз брак в любом случает должен санкционировать лично Государь, то можно решать этот вопрос в каждом отдельном случае. Инстанцией, полномочной рекомендовать или не рекомендовать Государю разрешить брак, совещание рекомендовало сделать Семейный Совет.

Некоторые участники совещания предлагали внести в “Учреждение” формулу, согласно которой Князь и Княжна Крови, вступая в неравнородный брак, теряли бы свой статус и лишались бы прав престолонаследия. По поручению родственников Великий Князь Андрей Владимирович специально обсудил эту проблему с министром юстиции Щегловитовым, который напомнил, что по закону члены Императорского Дома не могут быть лишены права на престолонаследие; единственным законным способом для этого является их собственное добровольное отречение, обращенное в закон, т. е. оформленное надлежащим образом (через Сенат). После этого на совещании было решено сформулировать эту рекомендацию иначе: предложить Князьям и Княжнам Крови, желающим вступить в неравнородный брак, еще до брака добровольно отказаться от права престолонаследия. Таким образом, за ними сохранялась свобода выбора, и отказ от прав на Престол становился не последствием, а условием согласия Государя на неравнородный брак.

Вопрос о фамилии и титуле морганатических супруг и потомства Князей Крови на всех совещаниях предметом оживленного обсуждения. Предложения были различны, вплоть до предоставления супругам права носить титул их мужей, т.е. соответственно Высочества или Светлости (последний принадлежал более отдаленным потомкам Императора). Великие Князья Георгий, Александр и Сергей Михайловичи предложили “супруге Крови Императорской, не принадлежащей ни к какому Царствующему или владетельному дому, и детям, присваивается фамилия князей Романовых с каким-либо добавлением. При этом супруге Князя Крови Императорской присваивается принадлежащий ея Супругу титул (Высочества или Светлости), а детям титул Светлости. Как супруга, так и дети пользуются правами, принадлежащими на общем основании княжеских родов [так!] Российской Империи”. Большинство, Великие Князья Кирилл, Борис и Андрей Владимировичи, Константин Константинович, Николай Николаевич и Петр Николаевич (дед Николая Романовича) занимали более жесткую позицию, предлагая формулировку:

“Супруге Князя Крови Императорской, не принадлежащей ни к какому Царствующему или владетельному дому, и детям, присваивается фамилия по усмотрению Царствующего Императора, с титулом светлости и с правами, принадлежащими на общих основаниях княжеским родам Российской империи” .

Рассмотрев эти предложения, министр юстиции напомнил, что фамилия Романовых в Основных законах упоминается лишь при описании родового герба дома Романовых, Великие Князья и Княгини, Князья и Княжны Крови именуются в документах только именем и отчеством; “по силе Учреждения об Императорской Фамилии членам оной не присвоено никакой фамилии, и, в частности, фамилии Романовых, а посему предоставление лицам, не принадлежащим к Царствующему Императорскому Дому, фамилии князей Романовых, по-видимому явилось бы дарованием им особого преимущества, по сравнению с лицами, пользующимися правами Членов Императорского Дома”. Вариант с фамилией, взятой из полного титула Императора, был также подвергнут критике: “указание на какую то ни было связь с Престолом, приличествующая [...] для Царствующих или владетельных домов, казалось бы, не может иметь места по отношению к лицам, именно не принадлежащим к числу Членов Императорской Фамилии”. Кроме того, он подчеркнул, что “о тождественности неимения соответственного достоинства с непринадлежностью ни к какому Царствующему или владетельному дому установлено не только в ст. 188 Уч[реждения] об Имп[ераторской] Фамилии и примечания к ней, но и в ст. 36 Осн[овных] Гос[ударственных] Зак[онов], которая, в соответствии со ст. 8 этих законов, могла быть изменена не иначе, как законодательным порядком, поэтому введение иных подразделений представляется недопустимым.

Мнение министра было учтено в последующем обсуждении.

Обсуждался на совещании и вопрос о возможности расширения числа лиц, имеющих право на великокняжеский титул. С царствования Александра III он был присвоен лишь детям и внукам Императора. В результате уже через несколько десятилетий число Великих Князей должно было резко уменьшиться (у Николая II был лишь один малолетний сын, его брат Великий Князь Михаил заключил морганатический брак), и потому было предложено даровать право на этот титул старшему из прямых мужских потомков каждого из Великих Князей. Этот вопрос обсуждался довольно горячо, так как прямо затрагивал судьбу детей и потомства присутствующих. Подавляющее большинство высказалось в поддержку этого предложения, и лишь неженатый Дмитрий Константинович считал его несвоевременным, говоря, что пока Великих Князей и так достаточно, а станет их мало, Государь сам решит, кому стоит дать этот титул, да к тому же когда Великих Князей было мало, и считались с ними больше, чем теперь. Соответствующие предложения были также сформулированы и представлены на рассмотрение Государя. Кроме того, большинство участников высказывались за разрешение на морганатические браки и для Великих Князей. При этом справедливо указывалось, что право на престол определяется не близостью к поколению Императора, а старшинством, и многие Великие Князья – младшие дети Николая I и их дети (Николаевичи и Михайловичи) – в порядке на престолонаследия следовали после Князей Крови, происходивших от Великого Князя Константина Николаевича (юных детей Константина Константиновича, которые могли бы воспользоваться этим послаблением), хотя и носили более высокий титул. Соответствующие предложения были также сформулированы.

В конце-концов Император Николай II ограничился изменением формулировки примечания к статье 188 “Учреждения Императорской Фамилии”. Волю Государя довел до сведения Великих Князей Министр Двора барон В. Б. Фредерикс. Мы считаем своих долгом полностью привести этот документ, не оставляющий абсолютно никаких сомнений относительно статуса потомков Романовых от морганатических браков.

14 июня 1911 года”.

[Государственный Архив Российской Федерации. Фонд 601 (Император Николай II). Оп. 1. Д. 2143. Лл. 58–59].

Из этого документа и из всех прочих материалов совещания видно, что никому (в том числе родным дедушкам и прадедушкам нынешних членов “Объединения Дома Романовых”) и в голову не приходило предполагать, будто потомки Членов Императорской Фамилии от неравнородных браков могут претендовать на какие-то династические права.

Таким образом, закон не изменился. В эмиграции Глава Российского Императорского Дома в изгнании Император Кирилл Владимирович и его преемники строго соблюдали династический порядок. Разрешение на морганатические браки не только Князьям Крови, но и Великим Князьям, предоставлялись Главой Императорского Дома строго индивидуально, с учетом всех обстоятельств. При этом, насколько нам известно, ни от кого из них не требовалось формального отказа от права на престолонаследие, принадлежавшего лично им, но, разумеется, не распространявшегося на потомство. Как и предусматривалось в решении Императора Николая II, при этом супругам и потомству предоставлялись особые фамилии. Те представители династии, которые обращались к Главе Императорского Дома с ходатайствами о признании своих браков, получили для супруг и потомства титулы светлейших князей Романовских с прибавлением других фамилий, которые часто напоминали о владениях этой семьи в России. Так, супруга Князя Императорской Крови Гавриила Константиновича стала Светлейшей княгиней Романовской-Стрельнинской (от Стрельни под Петербургом), а супруга Великого Князя Дмитрия Павловича американка Одри Эмери и их потомки (ныне здравствующие) – фамилию Светлейших князей Романовских-Ильинских (от подмосковного имения Ильинское). Матильда Феликсовна Кшесинская, супруга Великого Князя Андрея Владимировича, и их сын Владимир, еще до революции получивший от Императора Николая II потомственное дворянство с фамилией Красинский (семейная легенда Кшесинских приписывала им происхождение из этого польского графского рода) стали Светлейшими князьями Романовскими-Красинскими. Те же, кто не ходатайствовал о признании своих браков, по российским законам обрекли своих потомков на положение бастардов, незаконнорожденных (поскольку брак члена Императорской Фамилии, заключенный без дозволения Главы Императорского Дома, в соответствии со ст. 183 “Учреждения об Императорской Фамилии” “законным не признается”). Увы, и такие лица имеются среди потомков Романовых.

Мы надеемся, что даже эти господа, прочитав публикуемый здесь официальный документ, предельно четко разъясняющий суть акта 1911 года, сумеют наконец понять и признать, что их ссылки на указ 1911 года, якобы почему-то в вопросах престолонаследия поставивший морганатическое потомство Князей Крови в привилегированное положение по сравнению с морганатическим потомством Великих Князей, искажают смысл этого акта и лишь вносят смуту в умы россиян на Родине и в эмиграции. В Российском Императорском Доме морганатический брак остается морганатическим браком, и с этим никто ничего не может поделать. Жаль, очень жаль, что некоторые кровные родственники Романовых не пожелали последовать достойному примеру потомков Великого Князя Дмитрия Павловича. Как известно, Светлейший князь Павел Дмитриевич Романовский-Ильинский, прямой потомок Императора Александра II, старший по прямой мужской линии в морганатическом потомстве Романовых, признает букву закона и статус Великой Княгини Марии как Главы Императорского Дома, не предъявляя смешных претензий на главенство в династии.