Санктъ-Петербургъ

годъ 2007

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

«Преемник» vs Наследник. В связи с «назначением» преемником Путина нынешнего первого вице-премьера Медведева пресса, блогеры и прочая политактивная публика принялась биться в истерическом припадке на предмет восстановления «монархического принципа» преемственности власти.

Выживет либо бюрократия, либо Россия. В последние дни граждане России имели возможность вспомнить, что в стране все вовсе не так хорошо, как это хотят показать правящие круги. Коррупция – старая болезнь «новой демократической» России – затронула даже государственный орган призванный бороться как раз с нечестным ведением дел – Счетную палату РФ. Целая череда скандалов захватила это ведомство, начиная с сентября, когда один за другим стали открываться случаи взяточничества государственных чиновников, которые получали деньги за то, что «закрывали глаза» на случаи явного нарушения законов, обнаруживаемые при проверке крупнейших компании страны.

Национальный вопрос в Российской империи и СССР. (Окончание. Начало в № 61). II. «Союз республик». Теперь обратимся к истории «национального вопроса» в СССР. Лозунг «права наций на самоопределение» присутствовал на знамени Революции с самых ее истоков. При желании можно без особого труда создать концепцию, по которой главным смыслом скажем событий 1917 г. была не всем привычная со школьной скамьи «смена социально-экономических формаций», а борьба национальных меньшинств против Империи. Быть может, в недалеком будущем появится и социальный запрос на подобного рода теории.

Церковно-государственные отношения при Петре I. Редакция газеты «Монархист» далеко не во всем разделят позицию автора публикации. Тем не менее, учитывая важность затрагиваемого вопроса, «судьбоносность» царствования Петра I для дальнейшего развития России, мы печатаем эту статью, полагая, что она может стать основой для интересной дискуссии.

Прогрессивный охранитель. Алексей Сергеевич Суворин (1834-1912) известен широкой публике, прежде всего, как выдающийся издатель, создавший целую империю под названием «Новое Время». Справочники «Весь Петербург», «Вся Москва» и «Вся Россия», книжные серии «Дешевая библиотека», «Научная дешевая библиотека», «Новая библиотека», первое общедоступное Полное собрание сочинений Пушкина. Далее следует его слава заядлого театрала: он и драматург, и критик, и создатель Малого театра. И только на последнем месте – публицистическое творчество Суворина-старшего. В этом есть как большая несправедливость, так и некоторая закономерность: после смерти своего родителя сыновья переиздали только сборники рассказов и театральных очерков. Публицистику А. С. Суворина русский читатель начинает открывать заново только сейчас, в наши дни, когда небольшими тиражами вышли два толстых, по тысяче страниц каждый, тома его «Маленьких писем».

Из «Маленьких писем». Патриотическая опера. «Князь Игорь» – опера патриотическая в лучшем смысле этого слова. Никто из музыкальных критиков этого не сказал, вероятно, потому, что в музыке не бывает патриотизма. Музыкальные критики притом осуждают более или менее либретто и находят, что вообще «Слово о полку Игореве» не драматично. Сам композитор, Бородин, был отчасти такого же мнения, как это видно из статьи М. М. Иванова. Нет драмы, нет движения и т. д. Я, в этом отношении, еретик. Не говоря уже о «Слове», которое полно драматизма и одушевления, по-моему, и в «Князе Игоре» много драматизма и даже движения, благодаря чрезвычайно даровитой музыке, которая захватывает вас и возвышает душу, настраивая ее на благородные порывы и заставляя принимать горячее участие в судьбе героев. (…)

К 100-летию со дня кончины

Е. Лукашевский

Великий ученый и патриот. 2 февраля 2007 г. исполнилось 100 лет со дня кончины великого русского ученого, мыслителя и патриота Дмитрия Ивановича Менделеева. Трудно припомнить отрасли знания, которые не были бы связаны с его научными интересами. В обывательском сознании его имя ассоциируется, прежде всего, с «изобретением» периодической таблицы химических элементов.

Советские декабристоведы –– самые правдивые в мире! Если их работы читать без «розовых очков»… Согласно пропагандисткой агитке, вбитой в сознание в опасном школьном возрасте, топтание войск на Сенатской площади якобы осуществлялось во благо народа с целью привлечь внимание правительства к его проблемам. Подчеркивается исключительно мирный характер этой демонстрации, дабы Сенат заинтересовался дворянскими тезисами, как лучше обустроить Россию. Правда, стройный ряд изложения саги о героях, боровшихся за счастье народное, рушится уже фактом убийства безоружного парламентера, убийствами офицеров по дороге на площадь, выстрелами в царского брата (осечка у того же киллера Каховского, убившего троих слуг престола и целившего в священников), прямыми угрозами жизни вышедших к «пикетчикам» митрополитов.

Монархистъ № 62-63, 2007, АРХИВ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

М. Кулыбин

«Преемник» vs Наследник

В связи с «назначением» преемником Путина нынешнего первого вице-премьера Медведева пресса, блогеры и прочая политактивная публика принялась биться в истерическом припадке на предмет восстановления «монархического принципа» преемственности власти.

Ладно бы в этой «пляске святого Витта» зашлись одни либералы – им по идеологии положено считать любую сильную централизованную власть «монархической». Но к ним «единым фронтом» присоединились и многоразличные патриотически, националистически и, пуще того, православно настроенные оппозиционеры, которым, казалось бы, не худо было бы знать хотя бы азы православно-монархической идеи.

Ведь, по здравом размышлении, надо признать, что вышеозначенный принцип «назначения преемника» представляет собой явление сугубо АНТИмонархическое.

Главный, основополагающий принцип Монархии – почитание источником власти Единого Господа и никого более. Еще Царь Иоанн Грозный в письме изменнику и клятвопреступнику Курбскому писал, что является Государем «Божиим соизволением, а не многомятежным человеческим хотением». Единственный путь полного повиновения воле Господней в отношении выявления законного обладателя Верховной власти – признать право на нее за тем, чье явление на свет в Божьем Промысле, ни никак не в человечьем «хотении». Отсюда монархический принцип наследственности государственной власти.

Что же мы имеем в случае с «назначением преемником» Медведева? Божью волю? Безусловное право первородства наследника? Ничего похожего. Всего лишь очевидный прецедент «многомятежного человеческого хотения». Не монархический принцип, о котором только ленивый нынче не вещает на каждом углу, но олигархический – выражение воли ограниченного числа «лучших людей».

Такая олигархическая система уже имела место в русской истории. В Великую Смуту начала XVII в. олигархи того времени (бояре) сначала «продавили» избрание «царем» своего ставленника Василия Шуйского, затем учредили Семибоярщину, потом выбрали Владислава Польского и, наконец, пытались превратить Земский собор 1613 г. в «избирательный сейм», подобный тем, что решал судьбы Речи Посполитой. Но, слава Богу, эти потуги были пресечены.

Спустя век, Петр I, в погоне за европейским абсолютизмом, пытался «расширить права» Государя возможностью самому (даже вопреки Божией воле) определять своего наследника (Устав о престолонаследии 1722 г.). Это начинание обернулась для России чередой дворцовых переворотов в XVIII в. Всевластие дворянской олигархии, по сути, лишь камуфлировалась наличием Государя. Предел этому положил Царь-Мученик Павел, по сути восстановивший Монархию своим Законом о престолонаследии 1797 г. За это он и поплатился жизнью в результате очередного дворянского заговора (таковым же, кстати, следует признать и мятеж декабристов в 1825 г.).

Следующим периодом олигархии (перераставшей порой в откровенную деспотию – при Сталине) уже по иному – партийному – принципу, следует признать все большевицкое правление. Несуразность навязываемой экономической модели положила предел и ему.

И вот сегодня мы наблюдаем новый виток олигархической власти – теперь уже «под демократическим соусом». Один ставленник «экономической» олигархии назначает своим преемником другого.

Господа, Бога ради, критикуйте этот подход сколько вашей душе угодно, только не надо именовать его «монархией», ибо властью от Бога Медведев не будет; максимум – властью от Путина (а точнее, – от сил, стоящих за ними обоими).

Кроме того, «назначение» Медведева преемником Путина весьма симптоматично с точки зрения адекватной оценки массового менталитета современного русского народа. Само появление путинской «автократии» наглядно свидетельствует о том, что люди, во-первых, ни мало не против существования сильной централизованной власти, которая ценится ими гораздо выше, нежели «священные права и свободы», а во-вторых, - народ продолжает в большей степени доверять личности, а не «институциям» государственных механизмов, «системе сдерживаний и противовесов».

Безусловно, эта склонность к единовластию – следствие менталитета, основы которого закладывались много веков назад. Ныне он деформирован, изуродован десятилетиями социальных экспериментов и загроможден наслоениями привнесенных идей и мифов «общественного сознания». Эти искажения и порождают «преемников» (показательно, что рейтинг Медведева после манифеста Путина «о наследовании», скакнул на несколько десятков процентов). В сущности, это просто-напросто следствие непонимания принципа естественной наследственной передачи власти в сочетании со стремлением к твердости и преемственности государственной политики.

Эти вяления современной общественной жизни ясно показывает, что где-то под многолетними наносами идеологического мусора теплится государственный инстинкт народа. И если он не погаснет под потоками «современных идейных концепций», если его не затопчут сапогами «единой исторической судьбы», у России есть шанс воскреснуть.

М. Кулыбин

Монархистъ № 62-63, 2007, АРХИВ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

М. Диунов

Выживет либо бюрократия, либо Россия

В последние дни граждане России имели возможность вспомнить, что в стране все вовсе не так хорошо, как это хотят показать правящие круги. Коррупция – старая болезнь «новой демократической» России – затронула даже государственный орган призванный бороться как раз с нечестным ведением дел – Счетную палату РФ. Целая череда скандалов захватила это ведомство, начиная с сентября, когда один за другим стали открываться случаи взяточничества государственных чиновников, которые получали деньги за то, что «закрывали глаза» на случаи явного нарушения законов, обнаруживаемые при проверке крупнейших компании страны.

Но даже не тот факт, что коррупция пронизывает одну из важнейших контрольных структур государства, поражает внимание наблюдателей. Мы видим, что при получении взяток были пойманы далеко не рядовые сотрудники Счетной палаты, а это значит, что нарушение закона приобрело в этом ведомстве системный характер, выстроена целая иерархия должностных чинов, зависящих друг от друга и совместно участвовавших в организации проверок и подтасовке их результатов. Государству нанесен огромный моральный ущерб. Фактически, под сомнение поставлена способность власти организовать сам институт контроля, проверки честности ведения бизнеса и соблюдения законности, как предпринимателями, так и государственными структурами. Больший ущерб нанесло бы разве что обнаружение организованных групп взяточников в ФСБ или администрации президента. Не забудем и про то, что коррупция в среде МВД уже раскрывалась широкой общественности и вряд ли полностью искоренена по сей день.

Конечно, на фоне предвыборной борьбы этот скандал оказался отнюдь не столь заметен, каким он должен был бы стать в любой другой стране, где подобный случай повлек бы за собой падение кабинета министров, а то и досрочные перевыборы. Но даже сейчас он все же раскрыл глаза людям на то, что коррупция остается неискоренимой бедой нашего современного государства всю историю его существования, начиная с августа 1991 г. Причины этого кроются в пороке самой системы государства, которое строилось «реформаторами» с одной лишь задачей – обеспечить создание класса крупных собственников и правовую защиту приобретенных ими богатств.

Российская Федерация не была создана для процветания ее граждан, для реализации каких либо глобальных проектов, для защиты от врагов. Она (наряду с другими «бывшими республиками СССР») стала политическим проектом, объединившим постсоветские элиты с целью разделить между собой богатое наследство, накопленное в годы советской власти и лежавшее бесхозным. Это добро надо было раздать тем, кто оказался вблизи власти. А для того, чтобы беспрепятственно осуществлять этот передел собственности между государственной властью и бизнесом, был заключен своеобразный негласный договор. Смысл его в том, что так называемые «предприниматели» получают те или иные доли имущественного пирога СССР, а в обмен на это государственные чиновники вознаграждаются со стороны бизнеса в зависимости от того, какое место в системе управления они занимают.

Порочная система создала ситуацию, когда все крупнейшие состояния России, оказались приобретены с большим или меньшим, но почти обязательным нарушением законов. В результате никакие деньги не могут защитить своего хозяина от возможного преследования за прошлые грехи. Перспектива провести значительную часть жизни за решеткой, откровенно обозначилась перед всеми, кто участвовал в разделе собственности в 90-х, что наиболее четко продемонстрировала судьба Михаила Ходорковского. Страх перед наказанием заставляет предпринимателей поддерживать негласный договор. А государственные чиновники заинтересованы в сохранении статус-кво как в источнике собственного благосостояния.

Ведь до тех пор, пока не будут раскрыты и наказаны все случаи нарушения законов, а то и откровенного воровства, которые множились в течение эпохи «демократических реформ», не исчезнет возможность оказания административного давления на собственников. Невозможно вместе с тем и признать все результаты приватизации законными, независимо от того, как была приобретена собственность. Такого шага никогда не примет народ России. Тот факт, что на подобное решение не пошло даже правительство, располагающее поддержкой президента Путина на протяжении последних 8 лет, только подтверждает ориентацию государства на сохранение равновесия, служащего питательной почвой, на которой выросла тотальная система коррупции наших дней. В этом отношении последние 8 лет оказались временем застоя. И это очень плохо, мы потеряли эти годы.

Коррупция оказалась возведена в ранг государственной политики. В этом несложно убедиться каждому гражданину. На всех уровнях, где простой человек, сталкивается с государственной властью, он оказывается перед необходимостью «дать или ждать». Самый мелкий чиновник будет всячески затягивать дела, благо возможностей для этого у него предостаточно. Но чем выше мы поднимемся по ступеням государственной иерархии, тем более широкие масштабы для коррупции открываются перед представителями власти. Одно дело – получить скромный подарок за быстрое получение справки, узаконение перепланировки в квартире, получение разрешения на строительство гаража или выделение земли под загородный дом. Совсем другое дело, когда от слова государственного мужа зависит выделение земли под застройку микрорайона, размер налоговых льгот для предприятия или вопросы экологии в целом районе города.

Спросите себя, почему недвижимость у нас стоит дороже, чем в Европе, притом, что рабочая сила и строительные материалы у нас дешевле, а территории гораздо больше. Потому что за каждый квадратный метр приобретаемого жилья гражданин России платит дважды – компании строителю и целой череде взяточников, сидящих во властных кабинетах. Все прочие россказни про конъюнктуру рынка, неудовлетворенный спрос и прочее есть не что иное, как обман населения теми, кто не желает раскрыть порочную систему всеобщей коррупции. Да ведь и раскрывать ее невыгодно – место правдолюба займут другие люди, более лояльные к сложившейся системе. Причем рынок недвижимости, как один из самых коррумпированных, может быть дополнен другими примерами – практически любой товар или услуга в России стоит дороже, чем у наших ближайших соседей по Восточной Европе, жители которых, однако, все-таки богаче, чем граждане РФ. Просто к любому рыночному продукту добавляется «цена коррупции» и, к сожалению, как мы видим, она есть везде.

Российская Федерация это государство, которое было создано бюрократами не для граждан, а для себя. Причем, часто эти бюрократы не только имели цель защиты своих корпоративных интересов, но и решали незаконные задачи личного обогащения. Поэтому наше государство делает все, чтобы затруднить своим гражданам общение с ним на любом уровне. Все решают не законы, а знание входов и выходов, наличие связей и, конечно же, деньги. Когда демонстранты против ельцинского режима писали на транспарантах про «антинародное государство» они, конечно, имели в виду не это, но удивительно точно проникли в саму суть проблемы.

Современное государство именно антинародно. По сути своей оно не служит народу, а использует народ и механизмы власти для себя. Из полезной структуры, организующей народные массы на общее благо, государство превратилось в самоцель. Над государственной бюрократией не стоит никого. Ростки гражданского общества, созданные позднесоветским средним классом на излете «перестройки», были задавлены в годы экономических реформ, поэтому никакого контроля со стороны общества у нас нет и быть не может. Современная система РФ выстроена таким образом, что гражданское общество и не может появиться. Никаких структур, где гражданское общество могло бы себя проявить нет, а если и появляется какая либо гражданская инициатива, большая чем клубы любителей домашних кошек, то ее авторы, столкнувшись с государством, быстро понимают всю тщетность своих надежд изменить окружающий мир.

В результате правящая бюрократия, зловредным паразитом прососавшись к кровеносной системе государства, забирает из страны все жизненные силы, ничего не давая взамен. Конечно, в последние годы избыток средств в казне и понимание наиболее разумных представителей государственной власти, что долго такая абсурдная система продержаться не сможет, приводят к тому, что какие-то деньги перепадают и народу. Но никаких принципиальных изменений в том, чтобы сделать государство более удобным для работы с ним каждого человека, так и не сделано. Напротив, государственный механизм разрастается, становится все более сложным, громоздким и новые органы власти и иные структуры припадают ко все новым источникам контроля, черпают из них деньги и оставляют все меньше сфер не охваченных коррупцией.

Не случайно сейчас распространение получают полуанархические идеи радикальных политиков, говорящих о необходимости вообще избавиться от государства, потому что оно не может быть иным кроме как враждебным простому человеку. Это конечно абсурд, но ведь наша власть дождется того момента, когда доведенный до отчаяния невозможностью на что-либо повлиять народ откажется от русского государства так, как раньше отказался от государства советского. СССР недолго простоял, когда его народ разуверился в нем. Для того, чтобы подобная участь не постигла Россию необходимо срочно реформировать государство. Делать его удобным, избавленным от непомерного веса бюрократии, душащей все, что происходит в стране и создающей систему тотальной коррупции. Только тогда, когда любое привлечение государственной власти к делу, касающемуся любого гражданина, будет понятным каждому, простым и не связанным с грудами официальных бумаг и почти обязательной взяткой, мы сможем сказать, что Россия вышла из тупика, в который ее загнали. Коррумпированная бюрократия должна умереть, чтобы Россия выжила. Иначе все будет наоборот.

М. Диунов

Монархистъ № 62-63, 2007, АРХИВ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

С. Орлов (Москва)

Национальный вопрос в Российской империи и СССР

(Окончание. Начало в № 61)

II. «Союз республик»

Теперь обратимся к истории «национального вопроса» в СССР.

Лозунг «права наций на самоопределение» присутствовал на знамени Революции с самых ее истоков. При желании можно без особого труда создать концепцию, по которой главным смыслом скажем событий 1917 г. была не всем привычная со школьной скамьи «смена социально-экономических формаций», а борьба национальных меньшинств против Империи. Быть может, в недалеком будущем появится и социальный запрос на подобного рода теории.

Оговорюсь сразу: я имею представлению об объемности и многогранности темы и ни сколько не претендую в этой заметке на исчерпывающую полноту изложения. Кратко изложу лишь свое видение национально-государственного строительства в СССР.

С первых лет Советской власти был запущен конвейер создания социалистических республик и автономных образований.

Справедливости ради, надо признать, что в ряде случаев база для этого имелась задолго до 1917 г. Во-первых, существовали нации, имевшие в прошлом свои государственные образования (но таковых было не много). Во-вторых, к концу XIX в. во многих уголках Империи начинают появляться сепаратистки настроенные группы интеллектуалов, причем, что характерно, почти всегда они были тесно связанны сначала с народническими, а потом и социал-демократическими кругами. Но не редкостью было и создание «социалистических наций» на базе этнических субстратов с крайне слабо выраженным самосознанием и плохо сформированной культурой, с отсутствующим внятным «внутренним запросом» на собственную государственность.

При этом, я бы не стал придавать большое значение дискуссиям по вопросам национально-государственного устройства, шедшим в то время внутри верхушки ВКП(б). И план создания Союза, на котором настаивал Ленин, и «автономизация», предложенная Сталиным и Дзержинским основывались на общей базе. Ни та, ни другая сторона не ставила под сомнение необходимость разделения территории России на своеобразные «зоны ответственности» (если не сказать «зоны оккупации») между новосозданными этнократическими режимами. Объем полномочий этих этнократий является вопросом второстепенным – джина нельзя «чуть-чуть выпустить из бутылки», он выйдет весь.

Если отвлечься от того, что это делалось в моей стране и с моей страной, то масштабы проделанной работы, пожалуй, даже восхищают. Из народов и племен, стоящих на разных уровнях развития, невиданная доселе индустрия «нешенл билдинг» начала в спешном порядке лепить «социалистические нации», обладающие всеми признаками высокоразвитых этносов со своей государственностью.

Есть потрясающие примеры, когда в кратчайший срок у дописьменных этносов создавался национальный алфавит, а всего через несколько лет там уже было отделение Союза писателей с десятками членов, свои газеты, преподаватели «родной речи» и т.д.

В ходе т.н. «языкового строительства в СССР», около 50 ранее бесписьменных народов получили письменность. Достаточно вспомнить работу Комитета Нового алфавита при ВЦИК или создание письменности для множества народов Севера (например, алфавит для эвенкийского языка разработан в 1931 г. на основе латинской графики, а уже в 1936-37 гг. переведен на кириллицу с добавлением специальных символов).

«Фабрика наций» работала безостановочно, трудно найти хотя бы примеры попыток свертывания ее деятельности. Правда, мне могут привести, в качестве контраргумента, тот факт, что «верхушки» новодельных республик «в период репрессий» подвергались серьезной чистке, а несколько народов было депортировано, но велик ли в этом смысл? История нации меряется не годами или веками, а поколениями. Если уничтожать этническую элиту каждые полгода можно вызвать к жизни массовое переживание богатой и трагической истории за несколько лет. Что, похоже, и получилось в результате: новые поколения «этноэлитариев», пришедшие смену, несли в себе не столько признательность к породившей их власти, сколько скрытую до поры до времени горечь наследников неотомщенных отцов (несмотря на то, что сами же выступали в качестве палачей и их подручных). Сам же принцип существования государств в государстве, с явными привилегиями для «титульных национальностей» оставался незыблем.

Нельзя забывать и о другом: строительство советских наций часто игнорировало культурные и ментальные особенности этносов-«исходников». То, что за сотни лет могло вырасти в нечто весьма самобытное, за несколько лет оформлялось в типовой «братский народ». Похоже на массовый переезд из саклей и юрт в стандартные, хотя и благоустроенные коттеджи.

Хотя уровень самостоятельности сильно зависел от статуса «субъекта» (союзная республика, автономная республика, автономный округ и т.д.), но можно сказать, что набор признаков таких политических новообразований совпадал. Это была развернутая этнократия, со своей политико-административной элитой, своей гуманитарной и (по возможности) научной и технической интеллигенцией, со своим полицейским офицерством, педагогическими кадрами, своими СМИ и т.д. То обстоятельство, что эти этнократии имели разный статус и разный объем полномочий, следует признать скорее фактором дестабилизирующим, с неизбежностью порождающим разрушительные амбиции. Бомба под будущее, не такая страшная, как само существование самих этих элит, но все же.

Зачем это делалось?

Если оставить в стороне рассуждения о мистической подоплеке уничтожения русского народа, стоит остановиться на нескольких пунктах, каждый из которых в чем-то дополняет, а в чем-то противоречит другому, но вместе образуют картину, которой, на мой взгляд, совсем немного не хватает до целостности. Но если представить, что мотивы, изложенные ниже, могли быть основанием деятельности на разных этажах властных пирамид и в разное время, становится еще понятнее.

1. Сами по себе сто или более, призванных к государственному строительству народов, представляли для «молодой советской власти» власти второстепенный интерес. Они должны были дать исходный материал для создания многочисленной армии партократов-администраторов и «бойцов культурно-пропагандистского фронта», намертво привязанных к своим «учителям», и совершенно чуждых памяти Российской империи, ее традиции, ее славе, ее боли и, главное, чуждых русским.

И до известной степени это удалось. Например, в части создания национальных интеллигенций. Мирное соседство на страницах либеральных изданий, сражающихся с «великорусским шовинизмом», авторов с еврейскими и «мусульманскими» фамилиями тому порукой. Кстати, несколько наивными на этом фоне выглядят увещевания некоторых русских публицистов, призывающих евреев одуматься и увидеть в интеллигенции из числа, например, кавказцев «самых что ни на есть зоологических антисемитов». Пока это сотрудничество взаимовыгодно, оно вряд ли будет чем-то омрачено. Уж больно приятен сюрреалистический мир, где «репортер прогрессивного издания» - звучит гордо, а «офицер» или «ученый» - нет.

При этом для того, чтобы понять, почему одни народы занимают по отношению к русским враждебную позицию, а другие нет, нужно проанализировать по какому сценарию шло становление их «новых элит», каковы были их взаимоотношения с прежними «хозяевами жизни» и в какой исторический момент они были созданы. Представляется, что наиболее агрессивны те «верхушки», которые были созданы раньше (на волне тотального революционного отрицания) и в которых произошла мимикрия значительной части прежней знати в «секретарей парткомов».

2. В искренности интернационалистских убеждений значительной части советского руководства, по моему мнению, особо сомневаться не приходиться. И это объяснимо: тенденция по поведенческой и психологической унификации пролетариев разных стран была налицо. Почему было не поверить в то, что дальше процесс будет только нарастать? И почему было не счесть, что раз Джон, Ганс, Тадеуш и Иван, одетые в рабочие комбинезоны, со временем приобретают некоторые сходные черты, то же самое должно произойти с Мустафой, Казбеком и Али, если их поставить к станку? Логично, что для достижения подобных перемен, нужно было перелопатить всю социальную структуру периферийных этносов в кратчайшие сроки и по единому образцу, включая и необходимость иметь любой ценой близкий процент пролетариев, инженеров и т.д.

3. Известно, что наибольшая самобытность (часто трактуемая как «отсталость») свойственна этносам, не обладающим полной независимостью, а существующим на периферии более крупных народов и государств. Следовательно, для борьбы с «отсталостью» необходима хотя бы частичная независимость. Так сказать отмирание нации через ее усиление. Очень по-диалектически.

4. Опасность контрреволюции воспринималась советской властью (по крайней мере, до окончания II Мировой войны, изменившей многое) как вполне реальная. Из этого обстоятельства вытекает два вывода. Во-первых, властям необходимо было создать в лице национальных республик противовес казачеству. Во-вторых, нужно обезопасить себя от возможности сговора между контрреволюционерами и старыми этническими элитами. Для этого элиты должны были заменены и «переформатированы», благодаря смене образа жизни и образованию, инородческая среда должна стать «прозрачной» для пропаганды, а у инородцев должны появиться веские причины для лояльности новой власти.

5. У любой властной системы, а у идеократии особенно, есть дела, которые она вынуждена совершать, даже если они не имеют практической ценности или прямо вредны. Империя могла терпеть в своем составе даже народы стоящие рабовладельческой стадии развития, колеблясь оставить ли эти этносы в «их природном состоянии» или начать неспешное просвещение. Для СССР существование граждан, непричастных к ценностям и благам социализма, было чем-то неприемлемым, расходящимся с базовым для системы представлением о человеке, признанием ее (системы) несостоятельности.

Что в результате?

Кратко пройдемся по 10 пунктам, вкратце описывающим ситуацию в сфере национальной политики в Российской империи и посмотрим, чем отличалось положение в этой области в СССР. Картина практически полностью противоположна.

1. Р.И.: Формат национальной идентичности, не предполагавший ее сохранения за пределами традиционного расселения, и значительно затруднявший этнофаворитизм.

СССР: Социалистическую национальную идентичность без труда можно было пролонгировать. Более того, всевозможные «разнарядки» стимулировали сохранение этой идентичности, открывая «зеленую улицу» для прохода во властные и привилегированные слои представителей «угнетенных народов». Отрицалось, что «кровь» несет какую-либо «информационную нагрузку» за исключением второстепенных вещей типа темперамента. Как следствие – все условия для этнофаворитизма, организованного занятия наиболее «интересных» социальных ниш, ведь «мы все – советские люди».

2. Р.И.: Сохранение культуры, традиционного уклада и, в ряде случаев, обычного права малых народов без передачи им суверенитета над какими-либо территориями в формате государственных образований (за рядом непринципиальных исключений).

СССР: Большая часть страны поделена между «автономиями» разного уровня, в которых жестко реализовывалось право представителей «титульной нации» занимать привилегированное по сравнению с русскими положение во власти, СМИ и т.д. При этом, уклад жизни «простых людей» претерпел значительные трансформации, породившие, в конечном итоге, нынешние волны «нового великого переселения».

3. Р.И.: Включение выходцев из национальной знати в общероссийскую элиту только при условии растворения в ней.

СССР: «Коренизация» кадров, создание и культивирование собственных «элит», «интеллигенций» и т.д.

4. Р.И.: Социальный рост при условии зримой демонстрация лояльности государству.

СССР: Здесь ситуация посложнее. Советское государство требовало свидетельств преданности как мало какое другое. Почти каждый гражданин в той или иной форме приносил присягу СССР, многие делали это не однократно - в 7, 9, 14 и 18 лет, вступая в очередные «ряды». Но лояльность нужно было проявлять не к стране, а к режиму и идеологии, и уж не как к не народу, создавшему это огромное государство.

От русских, проживавших на территории автономных этнократий, требовалось демонстрировать лояльность не только к СССР в целом, но и к этим режимам, изучая в школах «титульные» языки, подчиняясь «коренным» обкомычам, смиряясь с фактическим неравенством и т.д.

Когда же в 1950-70-х гг. возникла, в особенности среди городских представителей среднеазиатских и некоторых других этносов тенденция к отказу от своей собственной идентичности в пользу русской, власти забили тревогу. То же двоякая ситуация: с одной стороны, идея сохранения целостности этих народов может быть названа правильной. Ведь, для таких «новых русских» привлекательность «русскости» заключалась скорее в том, что можно не слушаться стариков, не заниматься тем трудом, что твои предки, ходить на дискотеки, спать с кем хочется и пр. Т.е. цена этой «ассимиляции» не высока, а потери могли быть значительны, т.к. при сохранении такой тенденции дефицит рабочих ожидал хлопководство, овцеводство, оленеводство и другие, стоящие на вековых традициях, отрасли. Но с другой – лекарство было едва ли не хуже болезни, в национальные республики начали закачиваться из центра дополнительные средства, а националистическая пропаганда, укутанная в вату марксисткой фразеологии, становилась все откровеннее.

Проблема же лояльности «инородческих» народов СССР по отношению к русским Советской властью даже не ставилась.

5. Р.И.: «Эксклюзивная» форма социального устройства русских.

СССР: Максимальная унификация, разрушившая традиционный уклад, как русского, так и других народов, постепенно сделавшая прозрачными для чужаков все барьеры. При этом этническое самосознание «братских народов» (в отличие от русского) не только не размывалось, но на против, наблюдался его, всячески поощряемый, рост.

6. Р.И.: «Моноэтническое» самосознание большинства русских.

СССР: Все, начиная с советского герба и заканчивая песенником для детского сада, где были даже азербайджанские песни, все свидетельствовало русскому, что он живет не в русском, а в многонациональном государстве, впрочем, все кругом «такие же советские люди». В информационном пространстве «культура народов СССР» представлен была очень широко. На правительственных концертах разнообразные «ансамбли народного танца …станской СССР» следовали сразу за номерами из классического репертуара, знак высочайшего признания в той иерархии. Да и в обыденное время, каждый день по советскому ТВ можно было увидеть то лезгинку, то шаманов с бубнами, то услышать протяжный напев зурны.

7. Р.И.: Общеимперская система образования, не предполагавшая специального выращивания национальных кадров.

СССР: Огромные средства тратились на кодификацию (если не создание) и развитие национальных культур. Высшие и средние учебные заведения в национальных образованиях и даже в центре давали приоритетное право на обучение представителям нерусских этносов, поощряя таким образом создание замкнутых национальных элит, землячеств во власти, медиа и т.д.

8. Р.И.: Город, как форпост русского мира.

СССР: Русские города на национальных окраинах, обладающие нередко славной историей, переданы под контроль национальных элит, превращены в столицы союзных и автономных республик, часто переименованы, что бы стереть саму память их основателей.

Только несколько примеров. Йошкал-Ола основана как крепость Кокшайск в 1584 г. по указу царя Федора Иоанновича после присоединения марийских земель к Русскому государству. Грозный был основан в 1818 г. как крепость по распоряжению генерала А. П. Ермолова, которая как важнейшее звено Сунженской укрепленной линии закрывала горцам выход с гор на равнину через Ханкальское ущелье. Фрунзе (ныне Бишкек) – основан в 1864 г. как русское военное поселение Пишпек. Махачкала (Петровск-Порт) – основана в 1844 г. как Петровское укрепление. Название связано с тем, что согласно преданию, во время Персидского похода здесь в 1722 г. стояло лагерем войско Петра I. Ну и так далее.

9. Р.И.: Казачество, как модус существования русских в условиях тесного соседства с другими народами.

СССР: Трагическую судьбу казачества при Советской власти можно пересказывать долго. Значительная часть территории как национальных автономий в нутрии РФ, так и республик бывшего СССР – это казачьи области, где русские люди жили веками.

10. Р.И.: Ситуация с национальном вопросом (как и со многими другими «вопросами») преимущественно представлялась не результатом произвольной «национальной политики» властей, а следствием естественного порядка вещей. Впрочем, таковой она во многом и была, что являлось и ее силой, и ее слабостью.

СССР: Все происходящие стало восприниматься как следствие тех или иных решений правительства, а, следовательно, любой неустраивающий момент представлялся легко изменимым, при наличии рычагов давления на власть. Таковые рычаги появились в конце 80-х, все это закончилось крахом СССР.

Ну а дальнейшее уже происходило и происходит на наших глазах.

С. Орлов (Москва)

Монархистъ № 62-63, 2007, АРХИВ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

МНЕНИЕ

К. Товбин (Южно-Сахалинск)

Церковно-государственные отношения при Петре I

Редакция газеты «Монархист» далеко не во всем разделят позицию автора публикации. Тем не менее, учитывая важность затрагиваемого вопроса, «судьбоносность» царствования Петра I для дальнейшего развития России, мы печатаем эту статью, полагая, что она может стать основой для интересной дискуссии.

Оценка петровских преобразований

Существует множество оценок деятельности Петра I, от воспевания всех преобразований народного, долгожданного вождя (В.О. Ключевский) как политики прогресса, процветания и культурного подъема – до утверждений о спонтанности, непродуманности, даже параноидальности петровских преобразований (А.Г. Дугин), за которыми стояла не продуманная система действий, а, скорее, общее веяние духа мира, духа века.

Также существуют и различные оценки духовного наполнения петровских преобразований, в целом разделяющиеся на два лагеря.

Первая позиция. Прорубленное «окно в Европу» стало мощным источником вдохновения, развития культуры, науки. Армия и промышленность позволили России в считанные годы прорваться в группу геополитических лидеров мира. Укрепление страны, политическая устойчивость, развитие индустрии, западнической культуры, властных институтов – важнейшие показатели первой позиции. Представители такой точки зрения господствуют в отечественных гуманитарных науках, пишут учебники для школ и вузов, формируют общественное мнение россиянина с детства. Это секулярная позиция. Для нее характерно измерение жизни только посюсторонними, меркантильными, материалистическими показателями (стабильность, благополучие, богатство, устойчивость), хотя представляют секулярную позицию в России сегодня даже священнослужители. Имперские амбиции Петра в некотором смысле встречаются с псевдоимперскими настроениями современной власти, что делает интерес к петровским преобразованиям модным и актуальным.

Вторую точку зрения условно назовем традиционалистической (православно-традиционалистической). Здесь Петр – знаковая фигура в десакрализации (обмирщении) русской духовности. Преобразования Петра в области духовной значимы едва ли не более всех остальных. Если многие политические и экономические нововведения Петра многократно пересматривались его преемниками, то основанное им соотношение власти и духовности в модернизированном, секулярном государстве оставалось незыблемым. Отчасти, остается и по сей день.

Петром было сделано несколько мощных шагов по секуляризации России. Во-первых, это уничтожение самостоятельности РПЦ, превращение ее в зависимую – экономически, управленчески и духовно – структуру государства, имеющую целью не воспитывать граждан для Небесного Отечества, а быть верными слугами государевыми. Во-вторых, радикальный натиск на народное самосознание. Была проведена попытка – отлично сознаваемая и высказываемая самим Петром – модернизировать (западнизировать) сам русский менталитет. Принудительные ассамблеи, балы и карнавалы, новые нравы, новая система ценностей – это противостояло патриархально-православному укладу жизни, страху Божьему, памятованию о загробной жизни. Итогом «революции менталитета» не стало обмирщение умов всего населения, но целые сословия были вырваны из соборной русской среды и противопоставлены традиционалистическому крестьянству, купечеству, ремесленничеству – это новая буржуазия, дворянство и – особенно – городское духовенство. Массовое народное сознание продолжало деградировать, погружаясь в суеверие, пьянство, разврат.

Слово «секуляризация» имеет гораздо более широкий смысл, чем обычно приписываемый историографией. Это не отъем земель, а натиск мирского на священное, уничтожение сакрального образа мышления, жажды прикосновения к Небесному, глобальное вытеснение мирскими, посюсторонними ценностями стремления ко Христу. Мораль человека верующего становится ненормальным явлением, отталкиваемым обществом. Процесс этот совершенно закономерен и описан в Св. Писании и творениях Свв. Отцов. Именно Петр принципиально отделил земную политику от ее священного назначения – быть Божьим слугой, направив на чисто земные цели: богатство, процветание, сила армии и аппарата. Прекрасно понимая, почему Россия тормозит на западническом пути, Петр стремился выровнять именно народное сознание с западными образцами . По этой причине ему и понадобилась Церковь в качестве аппаратной структуры во все еще насквозь религиозном российском обществе.

Однако не следует преувеличивать духовный компонент петровских преобразований. Все-таки творимое им было продолжением секуляризации, начатой Алексием Михайловичем. Петр «прорубил окно в Европу» там, где его нарисовал отец. Петр завершил и легализовал начатое Тишайшим, ничего собственно нового не изобретя. Начало активной секуляризации в России – все же не 1689 г., а 1653 г. (Раскол).


Петр и Церковь

В дореволюционной литературе РПЦ постоянно называлась господствующей Церковью. Многие революционеры всех мастей подтрунивали над этим термином, используя его как один из поводов критики существующих порядков. Пользовались этим термином и старообрядческие начетчики для отличения своей церкви от «официальной». Однако некоторые предреволюционные историки обратили внимание на несостоятельность термина. По их мнению, РПЦ от времени Петра стала слабой и безвольной структурой госаппарата, в значительной степени лишенной собственного целеполагания и системы ценностей. Утверждал это и выдающийся староверческий начетчик Ф.Е. Мельников, который вместо терминов «никонианская» и «господствующая Церковь» ввел новый термин – «никоно-петровская» .

В самом деле, именно Петром было нанесено по РПЦ несколько ударов, сказывавшихся на церковных проблемах в течении последующих 300 лет.

Экономический удар. Петр стал требовать от епархий строгого отчета о доходах, обязал РПЦ участвовать в создании флота и в укомплектации армии, запретил строить новые монастыри и реулярно притеснял существующие. Были введены ограничения на покупку монастырями и епархиями новых земель. Периодически изымались на стройки монастырские крестьяне. Была проведена попытка ввести систему заработной платы епископам. Был создан Монастырский приказ, ведавший всем церковным имуществом.

Таким образом, земельная секуляризация Екатерины II была лишь продолжением и усложнением антицерковной экономической политики Петра.

Управленческий удар. Запрет выбора нового патриарха и установление полупротестантского Синода с обер-прокурором во главе (1721 г.) – ярчайший пример уничтожения самостоятельности Церкви. Поражает даже не само учреждение Синода, а та покорность, с которой РПЦ согласилась с явно секулярным преобразованием западного, протестантского типа. Государство восторжествовало над Церковью, превратив ее в одну из коллегий – «Ведомство православного исповедания». Разумеется, смыслом такого преобразования было не стремление контроля за церковным сознанием, а стремление управлять им. В 1830-40-е гг. Синод вообще был отстранен от решения существенных церковных проблем, которыми занялась непосредственно канцелярия обер-прокурора.

Петром была создана также протестантская система консисторий, при которой светские чиновники (иногда без духовного образования, а порой – и вообще неверующие) диктовали «государеву волю» священнослужителям.

Петр все время своего правления непосредственно контролировал вопросы поставления новых епископов. Почти весь епископат, ставленый при Петре, состоял из его доверенных лиц.

Социальный удар. Самое главное «достижение» Петра в социальной сфере – это фактическое разделение Церкви на «учащую» и «учимую». Ни в одной книге или постановлении прямо это разделение не указано, однако на практике оно существовало и существует. Действительно участвовать в управлении церковными и государственными делами мог только епископат, главы больших монастырей, иногда – известные протоиереи. Обычное священство оказалось сдавленным меж двух сил – консервативным простым народом и западнически настроенным епископатом.

Духовный регламент 1722 г. обязывал священников разглашать тайну исповеди в случаях, если исповедуемый признался в злоумышлении против императора или его семьи. Более того, священник обязан был с помощью солдат арестовать такого исповедуемого и лично отвезти его в Преображенский приказ.

В глазах народа РПЦ стала быстро терять свой авторитет, свою пастырскую силу. Сельский священник перестал быть духовным отцом, ответственным за духовное возрастание паствы. Началось разрушение евхаристической общины. Епископ превратился в государева слугу – сборщика податей и раздатчика привилегий. При Петре епископат стал очень быстро богатеть в противовес низшему духовенству.

Богословский удар. При Петре I не было богословов, ориентированных православно-традиционалистически. За власть боролись две партии – прокатолическая (Стефан Яворский) и пропротестантская (Феофан Прокопович). Обе одержали относительные победы. Прокатолическая партия создала систему семинарий, скопированную с католической, построенной на схоластике и западном рационализме. Партия Феофана Прокоповича победила в управленческой сфере, создав Синод, консистории. Феофан стал главным идеологом петровской власти, называя императора «кормилом церковным». Для протестантского сознания вообще характерно тесное сотрудничество с властью. Главами многих национальных протестантских Церквей формально являются светские правители. Это же произошло и при Петре. Вот пространное «исповедание власти» Феофана Прокоповича: «Государь — власть высочайшая, есть надсмотритель совершенный, крайний, верховный и вседействительный, то есть имущий силу и повеления, и крайнего суда, и наказания над всеми себе подданными чинами и властью, как мирскими, так и духовными. И понеже и над духовным чином государское надсмотрительство от Бога установлено есть, того ради всяк законный Государь в Государстве своем есть воистину Епископ Епископов» .

Официальная идеология заявляла, что император может вмешиваться в дела церковные, карать вероотступников, обеспечивать духовное единство нации.

Таким образом, при Петре официальная Церковь стала одной из структур государства, ориентированной исключительно на обоснование и ментальное укрепление существующего порядка.

Выгоды, которые получила РПЦ от такого положения вещей:

- государство помогло в борьбе против староверов;

- государство дало Церкви имущественные и финансовые привилегии;

- у Церкви появилась эффективная система удаления несогласных и смутьянов (Регламент 1722 г.);

- была создана стандартизированная система образования, исключающая какое-либо вольномыслие.

Проблемы, полученные Церковью от новых отношений с властью:

- полное подчинение государству, интеграция в аппарат, обслуживание его воли при любой собственной оценке ее;

- зависимость от произвола «духовных» чиновников, имеющих реальную власть в РПЦ;

- экономическая зависимость от государства, невозможность самостоятельного хозяйствования;

- уничтожение соборности как типа мировоззрения и как способа церковного управления;

- разрушение единства Церкви и народа, что в будущем сказалось на разрыве народного единства вообще;

- задачей обновленной Церкви стало не вести людей к Богу, а делать их старательными и законопослушными гражданами.


Петр и староверы

Старообрядчество было главным объектом ненависти Петра. Петр I проводил последовательную и многоплановую войну с различными староверческими течениями и согласиями. Одним из первых, Петр отметил неоднородность и неодинаковость древлеправославия и понял необходимость «индивидуального подхода» к каждому согласию. К таким «подходам» относились:

- экономическое давление,

- наоборот, интеграция, в новую российскую промышленность,

- прямое уничтожение локальных поселений старообрядческих «повстанцев»,

- силовое «присоединение» к РПЦ.

Феофан Прокопович писал о Петре: «Ведал он, какова темность и слепота лжебратии нашея расколников. Бесприкладное воистину безумие, весма же душевное и пагубное! А коликое беднаго народа множество от оных лжеучителей прельщаемо погибает!» . Достигла пика война против староверия, объявленная при Тишайшем. Синод принял текст присяги для иереев, по которой они обязаны были отыскивать раскольников и сообщать о них начальству . Староверам запретили вступать на все общественные должности. Их браки стали считаться недействительными . Петр ввел двойной размер подати со старообрядцев (с 1716 года – четверной), запретил им носить традиционную русскую одежду (вместо нее староверы были обязаны носить шутовские колпаки с рогами и зипуны разных пестрых цветов ), запретил собираться вместе для молитвы без разрешения на то начальства, были введены штрафы за нехождение староверов на исповедь и Причастие в храмы господствующей Церкви , введены специальные изыскания за ношение бород, за право совершения треб и даже обязательные взносы в пользу духовенства официальной Церкви . Было запрещено принимать жалобы и челобитные от них .

Это привело к весомым последствиям. Во-первых, именно при Петре началась старообрядческая эмиграция. Во-вторых, старообрядческие публицисты разных согласий объявили Петра антихристом и провозгласили закат Катехона и наступление Конца Света по мере уничтожения «древлего благочестия». В-третьих, староверы обозначили жесткую и непримиримую духовную оппозицию Петру. Строки о Петре из «Писания об Антихристе», написанного иноком Евфимием, основателем движения странников: «И бысть самовластен, не имея никого в равенстве себе, восхитив на себя не токмо точию царскую власть, но и святительскую, Божию, бысть самовластный пастырь, едина безглавая глава над всеми <...> Ибо он древний змий, сатан, прелестник, свержен бысть за свою гордыню от горних ангельских чинов, сошел по числу своему 1666 (мнимый год рождения Петра – К.Т.), взяв члены себе плотские, якоже святии пишут Ефрем и Ипполит: родится сосуд скверный от жены, и сатана в него вселится и начнет творити волею своею» . Из книги Евфимия «Титин»: «Ибо егда оныи Петр зде, в Росийском государьстве, опроверг вся древния обычаи, въместо же онех возобновив еллинъския и римския отверженныя обычаи, тако и въместо царьскаго звания прия именоватися по-римъски император. Обаче на римъском языце сие императоръское имя глаголется без «мыслетей», яко же о том в букварях троязычных показует. И пишется сице: «iператор», еже значит 666» . Книги Евфимия стали чрезвычайно популярны в оппозиционной-старобрядческой среде того времени.

После смерти Петра I большинство старообрядцев вполне уверенно говорило о воцарении антихриста: «Мы убо ныне, в последнее время, по числу прешедшему, еже есть 666, антихриста в мире чувственно, и действо его, по святых отец Писанию, поведаем; а впредь разумеваем разве чрез сосуды злобные останки содеет» . Постепенно формируется доктрина «духовного антихриста» – не конкретного, единичного, «чувственного», а «разворачивающегося» во времени воплощения мирового зла. «Печать антихристова, еже на челе и деснице даема от него, не суть же чювственна, но духовна. А понеже и от прочих его чюдес удобно есть познати, яко не суть чювственна суть о нем разумеваема, но духовна» . Орудиями духовного антихриста являются как конкретные правители государства и Церкви, так и политические институты, структуры и сама новообрядческая Церковь, ставшая министерством, интегрированная в госаппарат

Возникло две идеи России. Первая – официальная (государство + РПЦ). Для нее характерно: иерархия власти, посюсторонность и меркантилизм, сотрудничество Церкви и власти практически во всех сферах, ориентация на общенациональное благополучие, идея земного, гражданского патриотизма (впервые!), околоеретическое обновленчество, паразитизм духовенства на госаппарате.

Для «параллельной» (православно-традиционалистической) идеи России характерно было: принцип соборности, неотмирность, не-властность, ориентация на Небесное, для которого земная жизнь – только подготовка, принцип ненасилия, соборное хозяйствование и умение строить хозяйственные отношения вне государства.

Таким образом, полемика староверов со властью при Петре стала вершиной интеллектуального противостояния традиционно-христианской и модернистско-мирской систем ценностей. В этих условиях началось оттачивание староверческих доктрин, огранка согласий, научение жить вне и без государства . Третий Рим, ассоциировавшийся староверами с общинами, верными отеческим преданиям, «ушел в подполье» .

Эти две идеи России, западническая и традиционная соревновались и соревнуются по сей день в народном сознании, проявляясь в пограничных ситуациях русской истории.

Грабли истории

С начала 2000-х гг. духовная ситуация в России в чем-то похожа на петровское время. Земное благополучие полностью затмевает духовный поиск и стремление к Богу. Власть создает вокруг себя культ поклонения, надежды и уверенности. Укрепляется соучастие РПЦ и органов госвласти (аппарат, армия, спецслужбы, информационное обеспечение).

Не зная истории, мы можем вновь пройти по страшной спирали событий, по которой Россия идет последние 300 лет. Самые страшные ожидания от продолжения такого течения событий:

- полная духовная дегенерация народа, растворение его в меркантильном, материалистическом образе жизни;

- соответственно, и уничтожение православной русской культуры западнической глобальной системой масс-медиа;

- опасность нового революционного движения, вызванного недовольством властью, а особенно – сотрудничеством с властью той силы, которая по определению должна быть неотмирной – Церкви;

- массовый уход верующих людей в секты и полусектантские оккультные объединения;

- распад самой РПЦ (не только «позиционный», но, вполне возможно, и евхаристический);

перед Самим Господом – полная потеря Церковью назначения и смысла – вести человека в Небесное Отечество, соединять его со Спасителем.

К. Товбин (Южно-Сахалинск)

Монархистъ № 62-63, 2007, АРХИВ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

И. Воронин

Прогрессивный охранитель

Алексей Сергеевич Суворин (1834-1912) известен широкой публике, прежде всего, как выдающийся издатель, создавший целую империю под названием «Новое Время». Справочники «Весь Петербург», «Вся Москва» и «Вся Россия», книжные серии «Дешевая библиотека», «Научная дешевая библиотека», «Новая библиотека», первое общедоступное Полное собрание сочинений Пушкина. Далее следует его слава заядлого театрала: он и драматург, и критик, и создатель Малого театра. И только на последнем месте – публицистическое творчество Суворина-старшего. В этом есть как большая несправедливость, так и некоторая закономерность: после смерти своего родителя сыновья переиздали только сборники рассказов и театральных очерков. Публицистику А. С. Суворина русский читатель начинает открывать заново только сейчас, в наши дни, когда небольшими тиражами вышли два толстых, по тысяче страниц каждый, тома его «Маленьких писем».

Суворин, возможно, сам того не ожидая, привнес в отечественную журналистику новый жанр, который в чем-то близок британской колумнистике, но в то же время – наш, истинно русский. В своих Маленьких письмах», которые печатались в «Новом Времени» с сентября 1889 г. по август 1908 г., автор с одинаковой заинтересованностью рассуждает о золотом рубле и общественной нравственности, о Лжедмитрии и Государственной думе, о смерти выдающегося артиста-современника и подделке пушкинской «Русалки», о внешней политике и старообрядцах, студенческих волнениях и русской опере. За неполные 20 лет набралось свыше 700 очерков, публиковавшихся в газете особой рубрикой, иногда с большими паузами, иногда чуть ли не ежедневно.

Советская историография классифицирует «Новое Время» как черносотенное издание, притом ведущее. Это неправда: во-первых, суворинское «Новое Время» ведет отсчет с 1876 г., а организации черносотенцев, Союз Русского Народа и Союз Михаила Архангела, возникли только после революции 1905 г. Во-вторых, черносотенцев имели свои средства массовой информации, а детище Суворина было слишком серьезным коммерческим проектом, чтобы представлять интересы какой бы то ни было партии или движения. И нужно было приложить немало усилий, чтобы, без каких бы то ни было правительственных субсидий, сделать издание монархического направления самым популярным в России на протяжении долгих лет.

Можно, конечно, иронизировать, мол, в монархическом государстве по-иному и быть не могло. Но ведь подавляющее большинство читающей публики, увы, исповедовало идеологию либерализма, либо вообще увлекалось революционными идейками. Суворин считал революцию гибельной для России – и для русского государства, и для русского народа.

В предлагаемую вниманию читателей подборку вошли отрывки из пяти «Маленьких писем» - каждому из них мы рискнули дать свой подзаголовок.

И. Воронин

Монархистъ № 62-63, 2007, АРХИВ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

Русская публицистика

Алексей Суворин

Из «Маленьких писем»

Патриотическая опера

«Князь Игорь» – опера патриотическая в лучшем смысле этого слова. Никто из музыкальных критиков этого не сказал, вероятно, потому, что в музыке не бывает патриотизма. Музыкальные критики притом осуждают более или менее либретто и находят, что вообще «Слово о полку Игореве» не драматично. Сам композитор, Бородин, был отчасти такого же мнения, как это видно из статьи М. М. Иванова. Нет драмы, нет движения и т. д. Я, в этом отношении, еретик. Не говоря уже о «Слове», которое полно драматизма и одушевления, по-моему, и в «Князе Игоре» много драматизма и даже движения, благодаря чрезвычайно даровитой музыке, которая захватывает вас и возвышает душу, настраивая ее на благородные порывы и заставляя принимать горячее участие в судьбе героев. (…)

Личного драматизма в опере мало, т. е. драматизма завязки и развязки, столкновения отдельных характеров, но она проникнута драматизмом общественным, народным и в этом отношении прямо примыкает к «Жизни за Царя». Я не сравниваю Глинку с Бородиным, гений с талантом. Для меня несомненно только, что, слушая «Игоря», я чувствую, что нахожусь в той же области творчества даровитого русского человека, где Глинка набросал целую гору музыкальных перлов и открыл широкую и совершенно новую дорогу для своих преемников, из которых Бородин достоин своего образца. Слушая «Игоря», я проникаюсь сознанием, что только истинный, глубокий талант мог понять, сколько драматизма, высокой любви к Родине и сколько благородства и душевной силы в таких русских характерах, как Игорь и Ярославна. (…)

Да, это патриотическая опера, близкая сердцу всякого русского, и патриотизм этот не кричащий, не фразистый, не победоносный, а тот естественный, необходимый и благородный патриотизм, которым делалась Русь и возрастала и за который народ славил князей и дружину.


Возражения Пушкину

Император Николай Павлович во время бунта военных поселян Новгородской губернии говорил с депутатами усмиренных мятежников. «Народ не должен привыкать к Царскому лицу, как обыкновенному явлению», - говорил Пушкин.

Пушкин, конечно, большой авторитет как художник, но с ним можно и не соглашаться как с публицистом. Верховная власть подчиняется движению истории, новым явлениям жизни, ее все более и более сложному процессу. Она не может оставаться в покое и неподвижности и руководствоваться раз установленными правилами и традициями, везде одинаковыми, во все века и у всех народов (…)

Никто не станет доказывать, что Государю необходимо лично являться всюду и вести разговоры с чернью, бунтовщиками и проч.; но Пушкин из одного факта, взятого из жизни Императора Николая, сделал заключение прямо к нелепому, и предсказание его не оправдалось и не могло никогда оправдаться. Наука управления – одна из самых трудных наук; правитель руководствуется не только знанием, опытом, традициями и советами приближенных, но также своим сердцем, свои великодушным чувством и вдохновением, своею искреннею верою в Промысел Божий, судьбы которого неисповедимы. Бывают минуты, когда Государь считает необходимым подчиняться своему порыву, направленному на благо подданных, не заботясь даже о собственной жизни. Благоразумные люди могут упрекать его за это, но делать такие замечания, как Пушкин, значит обнаруживать политические понятия очень узкой среды.

Император Николай личным присутствием усмирил бунт на Сенной; Петр Великий явился лично к заговорщикам и арестовал их.

Алексей Михайлович вышел к бунтовавшей черни, требовавшей выдачи воспитателя его, боярина Морозова, и говорил с нею и усмирил ее. Положим, эти Государи могли бы и воздержаться от таких порывов, но Царская власть нимало не потерпев от этого в своем значении, а история с сочувствием рассказывает это на своих страницах.


«Россия для русских»

Первые упреки прошлому царствованию (Императора Александра III – прим. ред.) раздались со страниц ежемесячников за то, что оно стеснило инородческое население Империи: поляков, финляндцев и особенно евреев, а потому необходимо сейчас же дать им хорошие права.

Разберем спокойно это происшествие.

Прежде всего меня удивляет это русское великодушие (предполагаю, что упрекают русские, а не евреи и поляки): «не нам, не нам, а другим». Отчего не нам, а другим? Неужели оттого, что существует или существовала удивительная политическая формула, которую можно выразить такими словами: « надо удовлетворить беспокойные элементы, чтобы они успокоились и не роптали». О спокойных элементах молчат, точно надо удовлетворять только тех, которые кричат, волнуются, свищут, а тех, которые спокойно и прилежно работают, надо предоставить их судьбе. Они никого не тревожат, стало быть, совершенно довольны и ничего не желают. Дитя не плачет, мать не разумеет. Но я думаю, что эта пословица отнюдь не может быть занесена в хорошие педагогические заповеди.

Я понимаю прошлое царствование совсем не так. В основу его, по моему убеждению, легло правило: «Россия для русских». Вместо того, чтобы стремиться «удовлетворять беспокойные элементы», потому что они беспокойны и воинственны, он именно их не удовлетворяло. Оно, кажется мне, думало: чтоб успокоить беспокойных, надо, чтоб спокойные выросли и составили крепкое ядро. Чтоб достигнуть этого, надо постепенно дать больше простора коренному русскому населению, надо его возвысить образовательно и политически, ибо им держится государственное единство и им оно растет (…)

«Россия для русских» именно в том и заключается, чтоб русские люди явились везде как крепкая политическая сила, властная и интеллигентная. Я не буду говорить подробно сегодня о всем том, что сделано для этого в прошлое царствование. Достаточно сказать, что было заложено много для подъема русской культуры, для самостоятельного развития коренного русского населения. Времени было слишком мало, чтобы усилия прошлого царствования дали плоды заметные и для предубежденного взгляда.


Благонамеренный и верноподданный

Не верю, чтоб дворянство смело быть врагом существующего государственного порядка, если оно что-нибудь значит и что-нибудь понимает. Если оно сделается врагом существующего государственного порядка, оно погибнет и лопнет, как каучуковый пузырь, лопнет навек. Такому безумию я не верю. Под существующим государственным порядком я разумею основы самодержавия. Очевидно, «Гражданин» разумеет под ним что-нибудь другое, если решается выражаться так грубо о дворянах, не обвиненных в преступлениях. Может быть, он заподазривает их благонамеренность? Я не люблю этого слова. Оно так растяжимо, что если б вышло из употребления, то выиграли бы решительно все, и управляющие и управляемые. Не удивляйтесь: слова играют огромную роль в жизни и служат причиною многих несчастий. Чем туманнее слово, тем хуже. Слово «верноподданный» неизмеримо определеннее, благороднее и честнее слова «благонамеренный». Это слово в интеллигентных слоях вышучивается, а в невежественных не имеет никакого смысла. Слово «Верноподданный» понятно всем и каждому. Благонамеренность нечто неуловимое в государстве русском и всякий начальник понимает его сообразно своему развитию и по своим, собственного измышления, признакам, которые он составляет недолго думая или совсем не думая. Эти признаки поэтому произвольны и отзываются иногда весьма неудобно на тех, к которым они прилагаются. В слове «верноподданный» определенное понятие, твердое, честное.


О роли дворянства

Князья-журналисты понимают дворянство – если я не ошибаюсь – в очень узком значении этого слова, а я его понимаю в том широком значении, которое дает ему русский закон, основанный на сознании необходимости обновления дворянства и нормального его роста. В моем понимании дворянство – ручей, становящийся с развитием просвещения рекою и морем; в понимании князей-журналистов дворянство – река, огражденная набережными, которые надо постоянно ремонтировать и укреплять. Они понимают дворянство, как свою партию, партию исключительную, которая должна сделаться «всеобъемлющею во всех сферах жизни русского народа» («СПб Ведомости», № 22). К дворянству «всеобъемлющему» я действительно относился и отношусь отрицательно, как отрицательно относился бы к «всеобъемлющему» чиновничеству, к «всеобъемлющей» демократии.

Я полагал всегда, что в самодержавном государстве ни одно сословие не должно быть всеобъемлющим и стремления какого-нибудь сословия или какой-нибудь партии к «всеобъемлемости во всех сферах жизни русского народа» – опасное политическое явление. Это – олигархия, демагогия, от которых сохрани нас Бог. В самодержавном государстве все сословия должны находиться в известном гармоническом соотношении между собою, и несомненно, что огромное большинство дворянства вовсе и не думает о «всеобъемлемости», ибо, не говоря о всем прочем, оно настолько просвещенно, что прекрасно знает свою родную историю и ту роль, которую оно играло, сначала как боярство, потом как дворянство, в последние четыреста лет нашей исторической жизни. Стремления к «всеобъемлемости» были и в эти века, но они разбивались о разум и силу державной власти, которой вверены судьбы всего русского народа, а не какого-нибудь одного сословия…

Противником дворянства я никогда не был. Его культурное значение я всегда понимал прекрасно, понимаю, что и теперь оно далеко не лишено средств культурного влияния на развитие народной жизни. По моему мнению, до новейшей нашей истории, т. е. до 19 февраля 1861 года, дворянство было полным выразителем народа, его недостатков и пороков, его добродетелей и талантов, чем и объясняется, что в лучших своих представителях оно принимало близко к сердцу народные интересы даже в крепостное время и принимает их теперь, в качестве землевладельцев и земцев. Этим объясняется и то, что благородные идеи освобождения шли от представителей дворянства и благороднейшие создания русской литературы созрели в деревенских кабинетах, вблизи народа. Я совершенно искренно убежден в том, что оно не «оскудело умственно и нравственно», сравнительно с прежним временем крепостничества, а выросло, как выросла вся Россия. Но важное изменение произошло: возникла не бывалая до освобождения крестьян конкуренция дворянству на всех поприщах. До того времени почти единственным конкурентом его в умственном развитии было духовенство, - сословие, считающее свою грамотность тысячелетием, тогда как дворянство не может похвалиться и двухсотлетием. С 1861 г. сильным конкурентом на поприще просветительного развития явилось купечество, роднящееся с дворянством при помощи браков и становящееся крупным землевладельцем, и затем мещанство и даже крестьянство. Культурный слой, наполняясь всеми сословиями, стал расти очень быстро и, естественно, тревожить дворянство своим ростом. Но сливки культуры остаются все-таки за дворянством и останутся за ним, вероятно, еще долго.

Алексей Суворин

Монархистъ № 62-63, 2007, АРХИВ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

К 100-летию со дня кончины

Е. Лукашевский

Великий ученый и патриот

2 февраля 2007 г. исполнилось 100 лет со дня кончины великого русского ученого, мыслителя и патриота Дмитрия Ивановича Менделеева. Трудно припомнить отрасли знания, которые не были бы связаны с его научными интересами. В обывательском сознании его имя ассоциируется, прежде всего, с «изобретением» периодической таблицы химических элементов.

Более сведущие люди знают о нем, как о виднейшем стороннике протекционистской политики, крупном государственном деятеле, тайном советнике и многолетнем управляющем Главной палаты мер и весов, близком друге министра финансов С. Ю. Витте.

Не останавливаясь на общеизвестных моментах, связанных с жизнью и деятельностью ученого, попробуем осветить то, что мало известны широкой общественности, а именно его философских и общественно-политических взглядах, которые у некоторых людей возможно вызовут недоумение.

Уже будучи ученым с мировым именем, Менделеев много ездит по России, видит необходимость превращения империи из аграрной страны в индустриальную. Бывая за рубежом, он отмечает сильные стороны отечественной научи и техники. По возвращении из США Дмитрий Иванович указывал: «Нашим бакинским техникам нечему учиться у американцев относительно перегонки, можно если что позаимствовать, так это некоторые механические приспособления». Но в то же время он видит зависимость российской экономики от иностранного капитала, в частности, нефтяной промышленности, за которой он видит большое будущее, от Нобилей и Ротшильдов, и делает все возможное, чтобы избавить России от этой зависимости.

В это время наблюдается сближение Д. С. Менделеева с видными государственными деятелями Н. Х. Бунге, И. А. Вышнегадским, а позднее с С. Ю. Витте.

В своем письме к Витте Менделеев указывал: «Оставив педагогическую деятельность… я хотел все свое время отдать изданию газеты… Основной целью своей газеты я считал развитие начал протекционной политики, которую считал как и до сих пор считаю, единственным способом спасения России от увлечения политическими бреднями и путем к верному прогрессу и просвещению в его истинном, жизненном смысле…»

В предисловию к изданию «Основ химии», он пишет: Наука давно перестала чуждаться жизни и написала на своем знамени «посев научный взойдет для жатвы народной».

Наука для Менделеева была не забавой праздного, хотя и любознательного ума. Наука — это не роскошь, а настоятельная необходимость, прежде всего для идущей вперед России. «…политика, устройство, образование и даже оборона страны без развития промышленности не мыслима». Наука и промышленность — вот мои мысли». Он был противником «науки для науки». Наука должна служить интересам людей.

Протекционизм, как государственная политика не есть панацея от всех зол, но для России, позднее вступившей на путь промышленного развития, он совершенно необходим.

Лозунг «свободного рынка» (фритредерство) ставший девизом «свободного» капитализма и означающий полное невмешательство правительства в торгово-промышленные отношения, имеет английское происхождение, но он не всегда был присущ и Англии. лозунг свободы торговли и, в целом, предпринимательства, стал складываться в Англии после того, как «эту торговлю сильнейшими и исключительными покровительственными мерами английскому мореходству («навигационный акт» 1651 г.) довели его до преобладания над мореходством всех других стран». К этому времени высоко развитая английская промышленность «требовала сильного вывоза», а производство сельскохозяйственной продукции, требовала ввоза. По английскому пути очень скоро пошли Голландия, Бельгия, Франция. Лозунг свободной торговли, а вовсе не политическая свобода, становится основой европейского либерализма. Но уже со второй половины XIX в. германская и даже американская экономика, предпочитает опору на принципы протекционизма. Этого же настоятельно требует и российская экономика.

Придавая огромное значение производству товаров первой необходимости, прежде всего, производству сельскохозяйственной продукции, особенно хлеба, Менделеев указывал, что исторический опыт Англии, нам не подходит. Для этого нужны хлебовывозящие колонии. Для Англии таковыми являлись Канада и Австралия. Для России же хлебопроизводящей страной является она сама и она не может подрывать основы своего благосостояния.

Поэтому высоко оценивая государственную деятельность И. А. Вышеградского на посту министра финансов, он совершенно не был согласен с его политикой вывоза хлеба в Европу в неограниченных размерах, даже в голодные годы. В этом смысле для России важнее опыт США. «Не подлежит сомнению — пишет он в своем завершающем труде «Заветные мысли», — что обширнейшие страны, подобные С-А.С.Штатам, России, Китаю, Австралии, Бразилии и т. п., обладающие множеством природных богатств, тем самым наиболее пригодны для получения очевидной пользы от развития в них через протекционизм всяких видов промышленности, начиная с торговли». Но при всей важности таможенной политики, главной задачей экономики Менделеев считает развитие отечественной промышленности. Этому вопросу Менделеев посвящает целый ряд страниц глубоко философского характера.

Одна из глав его «Заветных мыслей», посвященная истории возникновения и развития промышленности звучит как философская поэма. Говоря о раннем этапе развития промышленности, Менделеев включает в это понятие всю совокупность созидательной деятельности человека, включая сюда и земледелие, т. е. фактически отождествляя ее с материальной культурой. Однако, в прямом смысле этого слова, промышленность формируется по мере процесса разделения труда и, естественно, широкой трудовой кооперации. «Понимая это слово в широком смысле (промышленность), не только связывает людей общими интересами, но и прямо стремится к мирному течению всех дел между людьми как внутри государства, так и между государствами». «Производя свои товары для пользования других людей, …промышленность принадлежит к тому разряду людских действий, который должен быть явно отличен от экзотических и причислен к альтруистическим, хотя вопросы нравственные или моральные при установлении промышленности не играют прямой роли».

В то же время, «хотя происхождение социализма должно искать в глубокой древности, …учение это стало приобретать последователей преимущественно во вторую половину XIX столетия. Сущность этого учения настолько известна, что я не считаю надобным на этом останавливаться, … Внутреннее противоречие между красивым название и некрасивым содержание социального учения ведет к тому, что умы пытливые и уравновешенные, стали отвергать это учение и оно увлекло только малоразвитых людей, в которых погашена живая струна личной инициативы, и впереди видится только потребность в хлебе насущном и в удовлетворении низких склонностей. Следствия социализма очевидны: застой и неизбежность порабощения новыми, или свежими, народами, чуждыми утопических увлечений социалистов, для них общее благо низводится исключительно только до сытости».

В истории человечества борятся два начала: стремление к индивидуальному благу и к благу общественному. С моральной точки зрения, мы казалось бы должны отдать свои симпатии второму началу. Но вся история говорит о том, что забота о «своем» имеет явный приоритет перед заботой об «общем». Менделеев постоянно подчеркивает, что он не материалист, но и не идеалист. Он реалист. Именно забота о себе, своей семье, своей Родине является важнейшим условием прогресса вообще. А уже потом появляется забота о «человечестве». Пусть народная поговорка «своя рубашка ближе к телу» несет оттенок цинизма, но она честнее и правдивее, чем сентиментальные сюсюканья «самых человечных из человеков».

«Моя мысль об отношении единоличного к общему, или индивидуального к социальному (которое явно должно отличать от социалистического), скажется, я полагаю, еще яснее, если я выражу уверенность, что глубокие изменения во множестве прежних, стародавних отношениях, заставят, по поему мнению, признать наше время концом «новой» истории и началом «новейшей» или современной.»

Сам Менделеев в разговоре с И. С. Тургеневым, откровенно называет себя «постепеновцем». Историю подталкивать в ту или иную сторону нельзя. Нужно понимать тенденцию ее развития и способствовать ей.

Конечно, капитализм при всей своей неизбежности и прогрессивности, имеет свои отрицательные стороны, но Менделеев был против культивирования классовой борьбы. Развитие науки, техники, промышленности, а в качестве альтернативных средств - частному капиталу – образование капиталов самих рабочих, как мелких вкладчиков и использование артельно-кооперативного способа противостояния крупному капиталу.

Духом реализма пронизана и вся философская система, представленная во взглядах Менделеева. По мысли ученого, реалистическое отношения к миру лежит в основе мировоззрения русского человека. Русский человек руководствуется здравым смыслом, а не предвзятыми суждениями, которыми пропитаны и идеализм и материализм. «Истинный идеализм и истинный материализм представляют собой продукты древности, реализм же дело новое сравнительно с длиной исторических эпох», — говорит Менделеев в «Заветных мыслях». В то время как «идеализму и материализму свойственно стремление к наступательным войнам, определяемым или просто материальными побуждениями и нуждами, или идеальными стремлениями народов…, реализм всегда идет против всяких наступательных войн и стремится уладить противоречия из действительных обстоятельств».

«Идеалисты и материалисты видят возможность перемен лишь в революциях, а реализм признает, что действительные перемены совершаются только постепенно, путем эволюционным.

Крайности идеализма в политической жизни приводят к фанатизму, искажающему истинно религиозное чувство. Примеров здесь можно привести сотни. О революциях под знаменами «воинствующего материализма» говорить не приходится. Они совершались на глазах последних поколений.

Реализм присущ некоторым народам по преимуществу. Но лучшим примером народа с «реальными представлениями» является русский народ. «Это видно уже в том отношении, какой замечается у нашего народа ко всем другим, в его уживчивости с ними, в его способности поглощать их в себя, а более всего в том, что вся наша история представляет пример сочетания понятий азиатских с западноевропейскими». В этом плане Дмитрий Иванович находит ряд черт, сближающий русский народ с китайским, народом миролюбивым, трудолюбивым и придерживающийся на протяжении всей истории добрососедских отношений с России.

«Как принципиально убежденный реалист, — пишет Дмитрий Иванович, — я принадлежу к числу уже не малочисленных ныне противников всяких войн, поклонников мирного улаживания всяких международных столкновений. Но это вовсе не значит, по моему мнению, что разоружение страны можно было бы ныне же начать даже в такой многоземельной стране, какова России. Она лакомый кусок для соседей Запада и Востока потому именно, что многоземельна, и оберегать ее целостность народными средствами необходимо ради одной уверенности в том, что срединный наш народ имеет в себе задатки того реального и здорового сочетания идеализма с материализмом, которое должно содействовать развитию высших начал человеческой жизни.»

Это писалось накануне вероломного нападения Японии на Россию. Менделеев внимательно следивший за развитием международных событий хорошо понимал неизбежность столкновения с Японией.

Не случайно в это время Менделеев остро интересуется такими проблемами, как освоение Северного морского пути. Он даже вступает в полемику с адмиралом Макаровым, настаивающем на том, чтобы морской путь на Восток через Ледовитый океан шел, так сказать «естественным» путем, вдоль берегов северных морей, пробивая себе путь с помощью ледоколов. Но дело не только в том как проникнуть на Дальний Восток, дело в самом принципе выхода России к берегам Тихого океана.

Подобно тому, как Петр Великий поставил своей задачей прорубить «окно в Европу», а Екатерина Великая — открыть выход к Черному морю, Императоры Александр II и Николай II поставили своей целью проникнуть к Тихому океану. Решались два важные для России задачи — заселение Восточной Сибири и Приамурья русским, в основном крестьянским населением, и создание на берегах Тихого океана необходимых для торговли и обороноспособности России, торговых портов и морских крепостей.

Кое-кто считал, что это совершенно ненужная затея. Некоторые сомневались даже в целесообразности Транссибирской железной дороги. Менделеев выступал против таких обывательских взглядов. Продолжая линию своего великого предшественника М. В. Ломоносова, он писал: «Только неразумное резонерство спрашивало: к чему эта дорога? А все вдумчивые люди видели в ней великое и чисто русское дело… путь к океану — Тихому и Великому, к равновесию центробежной нашей силы с центростремительной, к будущей истории, которая неизбежно станет совершаться на берегах и водах Великого океана.»

Возвращаясь к «китайской теме», Менделеев вступает в полемику со «своим покойным другом» В. С. Соловьевым по поводу «желтой опасности». Вл. Соловьев в своих произведениях предупреждал Россию и Европу об опасности со стороны Китая, угрожающего нашествием на европейско-христианскую цивилизацию. Менделеев же еще раз подчеркивает, что исторически сложившиеся отношения между Китаем и Россией не таковы, чтобы нам бояться агрессии со стороны Китая. «У русского народа нет и тени того высокомерного отношения, с каким к китайцам относится большинство других европейцев, и китайцы, …к русским дружат больше, чем к иным народам».

История показала, что нашими врагами действительно оказались не китайцы, а японцы, за которыми стояла экономическая и политическая поддержка Великобритании и США.

Предсказывая, что униженный Китай будет вовлечен во всемирное прогрессивное движение, не без помощи России, «сперва при помощи железных дорог и пароходов, потом при помощи фабрик и заводов», Менделеев противопоставлял «самобытный» и «благодушный» Китай «дерзкой», но подражательной «Японии, ставшей после приобщения к европейской культуре вызывающе враждебной России.

Внимательно следя с самого начала за событиями русско-японской войны, Менделеев давал им глубокую оценку. С моральной стороны японцы поступили как коварные негодяи. Хотя война висела в воздухе, но миролюбие российского Императора, проявленное им хотя бы в созыве Гаагской конференции, было способно предотвратить ее, без какого-либо ущерба для Японии. Но для русского человека «коварство и японцы до некоторой степени сливаются».

Тем не менее, анализируя события военных действий, Менделеев справедливо указывал, что победа, в конечном счете, была бы на стороне России «Если бы задорная спешливость, определившая посылку флота, лишенного опыта и береговой поддержки, не была бы вызвана состоянием умов… которые старались изо всех сил представить все русское отношение к японской войне в ложном свете…».

Флот после поражения I Тихоокеанской эскадры и гибели адмирала Макарова, уже не мог играть активной роли, и все надежды на победу должны были быть связаны с сухопутными силами, которые после завершения строительства кругобайкальского участка КВЖД, постоянно прибывали в большом количестве на фронт.

Менделеев дает высокую оценку стратегии А. Н. Куропаткина. Мудрая «медлительность» русского военачальника была сродни «осторожно-медлительному» образу действий Фабия Максима, М. Б. Барклая-де-Толли и М. И. Кутузова.

«До скопления наших сил в надлежащем количестве и до наступления явных следов ослабления противника лучше всего было действовать так, как вел дело А. Н. Куропаткин». Ведь театр военных действий располагался на территории, Китай за сотни верст от границ России. Грамотная финансовая политика С. Ю. Витте, к которой имел отношение и Менделеев, способствовала тому, что наши финансисты были в отличном состоянии, а Япония была на грани финансового краха.

Проанализировав причины наших неудач в войне, и отметив, что главной из них были «беспорядки, начавшиеся 9 января», Менделеев приветствовал «Манифест (17 октября 1905 г.) доброго, великодушного царя».

Пришло время не спеша и обдуманно отнестись к «желательным изменениям правительственного строя». Не отрицая своего рода «пригодности» для ряда стран республиканского строя, Менделеев настаивает на особой значимости для России строя именно монархического.

«Единение и объединение России, ее просвещение духовное и умственное, ее силы внешние и внутренние и даже ее зачатки промышленного и прогрессивного строя влиятельно определились монархами, что не только теперь, но и в предвидимом будущем Россия была и будет монархической страной, хотя части России республики когда-то пробовали».

Это не значит, что России не может пойти на союз как экономический, так и политический с какой-либо республикой. Россия должна руководствоваться прежде всего, своими государственными интересами. Времена Священного союза монархов, к сожалению прошли и не оправдали себя. Позиции благородного монархического сотрудничества, которого твердо придерживались Российские Императоры от Александра I до Александра II, не нашли поддержки со стороны других монархов Европы, ставших игрушкой в руках буржуазно-демократических кругов «своих» стран. Невольно вспоминаются слова Ивана Грозного королеве Елизавете: «Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые».

«Союз с Францией, составляющей зрелый плод миролюбия императора Александра Александровича, так желателен, понятен и полезен России и Франции, что над ним нет надобности останавливаться».

Крепкий и основанный на геополитических реалиях России и Франции, необходимо дополнить союзом с Китаем. «Для меня все настоящее и все предстоящее, даже все прошлое говорит в пользу такого союза.»

Что же касается самой России, то «завоевательных войн она сама не затевает, в том уверены не только мы, русские, но и все сколько-либо знающие Россию, которой у себя дома дел кучища».

Высоко оценивая дарованные Государем законодательные инициативы, Менделеев считает, что эти инициативы должны быть направлены не на рассмотрение и обсуждение бесчисленных межпарийных споров, а на развитие «блага народного», сообразуясь с мерой роста направленных начал, что зависит не только от прав граждан, «но и от их обязанностей», определяемых убеждениями, обычаями и законами». «Прежде чем требовать что-либо от других непременно надобно оглянуться на себя самих и подать личный пример: порядка, трудолюбия, немногоглаголания, снисходительности, деловитой разумности и постепенной последовательности».

Менделеев предлагает целый ряд нововведений, касающихся вопросов экономики, в частности учреждение министерства промышленности, долженствующую играть важнейшую роль в жизни государства. Он обращает внимание на необходимость передачи в руки частных лиц целого ряда убыточных для государства отраслей народного хозяйства в частности некоторых заводов и железных дорог. «Желательно, чтобы русский народ… свое трудолюбие умножил для разработки природных запасов богатой своей страны, не вдаваясь в политиканство, завещанное латинством, его, как и евреев, сгубившее и в наше время подходящее лишь для народов, уже успевших скопить достатки. во много раз превосходящие скудные средства, скопленные русскими. Прочно и плодотворно только приобретенные своим трудом».

Сложно охватить в небольшой статье весь спектр мыслей и забот великого ученого и мыслителя. Это и забота о росте населения России, и вопросы педагогики, просвещения и высшей школы (причем взгляды Менделеева во многом шли вразрез с т. н. «консервативной» системой образования, созданной гр. Д. А. Толстым), и борьба с ростом монополий.

Экономических сочинений у Менделеева много. В их числе фундаментальные работы последних лет: «Заветные мысли» (1903-1905), «К познанию России» (1905-1906).

Менделеев был автором Таможенного тарифа 1891 г. К работе над ним его привлек министр финансов И. А. Вышнеградский, с которым они были знакомы еще по учебе в Педагогическом институте. С. Ю. Витте писал в своих мемуарах: «Вопрос о значении промышленности в России еще не оценен и не понят. Только наш великий ученый Менделеев, верный мой до смерти сотрудник и друг, вопрос этот понял и постарался просветить русскую публику».

С другой стороны, взгляды Менделеева вызывали споры и возражения с разных сторон. Одним из постоянных его оппонентов был Л. Н. Толстой. Против его взглядов выступали и народники и журналисты из суворинского «Нового времени». Их лозунг: «Россия – страна мужицкая». А между тем на баррикады в 1905 г. шли именно люди с «мужицким» менталитетом. И Менделеев, горячий враг всяческих революций, это прекрасно понимал. «Мы уже, — поверьте, — были бы далеки, если бы не стремились к переворотам и не вызывали бы тем самым реакции.

Были, конечно же, у Менделеева и союзники. Среди них, помимо С. Ю. Витте, И. А. Вышнегородского и Н. Х. Бунге, следует отметить Великого князя Константина Константиновича, замечательного поэта, президента Академии Наук. Августейший поэт горячо отстаивал русскую науку и видел в Менделееве одного из крупнейших ее представителей. В 1880 г. Менделеев не был избран членом Академии наук. Вместо него академиком стал швед Баклунд (не знавший русского языка) и Ф. Ф. Бельштейн — автор справочника по органической химии. В дневнике Великого князя появляется запись: «Был у меня академик Николай Николаевич Бекетов — специалист по химии… Я поговорил с ним о профессоре Менделееве, которого мне бы очень хотелось завербовать в Академию, как ученого выходящего из ряда обыкновенных. Против него будет много голосов, но я надеюсь, что мы русские, превозможем». Повторяется история с Ломоносовым. Стараниями А. М. Бутлерова и Н. Н. Зинина удалось добиться избрания Менделеева член-корреспондентом Академии наук.

Будучи ученым и государственным деятелем, Менделеев был и глубоким знатоком и ценителем искусства. Его сын, Иван Дмитриевич, писал: «Отец страстно любил живопись и скульптуру, составлял художественные коллекции и, можно сказать дышал искусством, как наукой, которые считал двумя сторонами единого нашего устремления к красоте, к вечной гармонии и высшей правде». Менделеев был избран действительным членом Академии художеств. Он дружил в И. Е. Репиным, И. Н. Крамским, И. И. Шишкиным, Г. Г. Мясоедовым, Н. А. Ярошенко, А. И. Куинджи, про картину которого «Ночь на Днепре» написал специальную статью. Дружеские связи соединяли Менделеева с композитором (и химиком) А. П. Бородиным. К числу близких друзей ученого следует отнести замечательного поэта-лирика А. Н. Майкова, а Александр Блок стал зятем ученого, женившись на дочери ученого Любе.

А вот еще один показательный пример работы Менделеева. Спиритизм был в моде среди аристократических кругов Петербурга. Зная цену всякого рода модным суевериям, Менделеев одно время стоял в стороне от этих вопросов. Но среди спиритов оказались умные и уважаемые им люди —крупный зоолог и детский писатель Н. П. Вагнер, писавший под псевдонимом «Кот Мурлыка» и основоположник органической химии А. М. Бутрелов. «Я решился броситься против суеверия… Противу профессорского авторитета следовало действовать профессорам же. Результата достигли — бросили спиритизм. Не каюсь, что хлопотал много», писал Менделеев. Многие считали, что спиритизм — «мост для перехода от знания физических явлений к познанию психических». Строго придерживаясь в религиозных вопросах православия (без кликушества и фанатизма), а в области философии, оставаясь «реалистом», опирающимся на данные науки, Менделеев осознавал психологическую основу спиритизма. Сказывалось неудовлетворенность, как примитивным философским материализмом, так и православным учением о вере и надежде на всеблагого Бога, которые «ученые люди» уже «переросли».

Менделеев был решительным противником «иллюзорности», как в жизненных так и философских вопросах. В послесловии к «Заветным мыслям» он высказывает «заветнейшую мысль о нераздельности таких отдельных граней познания, каковы: вещество, сила и дух; инстинкт, разум и воля; свобода, труд и долг. Последний должно признать по отношению к семье, родине и человечеству, а высшее сознание всего этого выраженным в религии, искусстве и науке».

В неопубликованной статье «Мировоззрение», критически оценивая новейшие физико-философские направления, вроде эмпириокритицизма, Менделеев с грустью указывает на то, что мировое научное сообщество занято «стремлением найти вновь как-то затерявшееся «начало всех начал», исходя то из субъективной самостоятельной точки зрения, то из какого-то абстрактного единства, будь оно энергия вообще, или, в частности, электричество, или что-либо иное — только не древнее исходное начало, Богом наименованное».

Интеллигенция привыкла держаться «последнего слова науки», но она не понимает, что же на самом деле происходит в науке и погружается в скептицизм.

Скептицизм еще в глубокой древности сгубил устои древнего мира и начинает проникать в сознание современных людей. Колеблется вера в авторитет и «непогрешимость» науки, а вместе с тем, и уверенность в реальность мира, в его смысл. «Последних слов в науке» будет сказано еще великое множество, но надо помнить слова великого Ньютона, что наши знания это лишь «песчинки на берегу океана неизвестности», который предстоит изучать бесчисленным поколениям.

Общество, государство, также имеют свои законы и их необходимо познавать и действовать на основе познанных законов. Великий ученый и государственный деятель, многие годы возглавлявший государственное учреждение и научный центр мирового значения — Главную палату мер и весов, бессменный председатель физико-химического общества при Петербургском университете, действительный тайный советник, это был человек, стоявший почти у самого руля великой монархии и хорошо понимающий ее задачи.

Смерть настигла великого ученого и мыслителя, горячего патриота России и верноподданного русского царя 2 февраля 1907 г. Прах его покоится в Петербурге на Волковом кладбище. В 1911 г. в квартире Менделеева в главном здании университета, где он проработал в течение двадцати пяти лет, был открыт мемориальный музей.

Государь Император Николай Александрович соизволил прислать вдове Дмитрий Иванович следующую телеграмму: «Разделяя искренне ваше горе, выражаю вам чувство сердечного соболезнования в постигшей вас тяжкой утрате. В лице незабвенного Дмитрия Ивановича Россия лишилась одного из величайших своих сынов».

Е. Лукашевский

Монархистъ № 62-63, 2007, АРХИВ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

М. Буркова (Иркутск)

Советские декабристоведы –– самые правдивые в мире!

Если их работы читать без «розовых очков»…

Согласно пропагандисткой агитке, вбитой в сознание в опасном школьном возрасте, топтание войск на Сенатской площади якобы осуществлялось во благо народа с целью привлечь внимание правительства к его проблемам. Подчеркивается исключительно мирный характер этой демонстрации, дабы Сенат заинтересовался дворянскими тезисами, как лучше обустроить Россию. Правда, стройный ряд изложения саги о героях, боровшихся за счастье народное, рушится уже фактом убийства безоружного парламентера, убийствами офицеров по дороге на площадь, выстрелами в царского брата (осечка у того же киллера Каховского, убившего троих слуг престола и целившего в священников), прямыми угрозами жизни вышедших к «пикетчикам» митрополитов.

Данные и нижеследующие факты взяты из книги уважаемого ученого-историка, декабристоведа еще советского времени, Милицы Нечкиной, «14 декабря 1825 года». Не доверять этому исследователю, на мой взгляд, глупо. Стоит также обратить внимание на авторские формулировки и их прямую конкретику.

Важно подчеркнуть, что переговоры с Сенатом вовсе не мыслились декабристами в мирной форме. Начать предполагалось, по-видимому, мирно, в чем убеждает и вежливая формула о «представлении оному к подписанию Манифеста». Но дальнейшие переговоры в случае несогласия Сената, несомненно, должны были перейти в принуждение Сената с помощью военной силы. «Созвать Великий Собор мы надеялись посредством Сената, а Сенат принудить к тому силой», –– поясняет Рылеев. «Вытребовать от Сената Манифест», –– говорит Трубецкой. «Принудить Сенат повиноваться нашей воле», –– показывает Михаил Бестужев. «Заставить Сенат сделать это», –– вторит им обер-прокурор Сената Краснокутский. «Захватить Сенат и вынудить сенаторов», –– свидетельствует Каховский. «Насильно заставить Сенат объявить конституцию», –– заявляет Штейнгель. Выразительна формулировка Александра Бестужева: «Или мы ляжем на месте, или принудим Сенат подписать конституцию». Эта формула, несомненно, говорит о предполагаемой возможности применения оружия. В связи со всем этим предполагалось занятие Сената восставшими войсками. «Принуждение Сената» и было поэтому одним из начальных и весьма существенных элементов плана, оно должно было стать первым крупным революционным действием восставших войск. Отсюда и следовала необходимость идти именно на Сенатскую площадь, а не куда-нибудь в другое место. Когда в суматохе начавшихся событий и уже движущихся полков, показывает Бестужев, кто-то спрашивал его: «Не собраться ли лучше на Дворцовую площадь?», то он настоял, чтобы не туда, а «на Сенатскую». Даже предполагалось, в случае если понадобится объяснение, говорить солдатам, что цесаревич заперт в Сенате, «потому определенно вести на Сенатскую площадь». Видимо, не столь хорош был Манифест, раз требовали принять и врали солдатам.

Необходимость захватить Зимний дворец, чтобы арестовать Царскую семью, была для Рылеева бесспорной, но накануне восстания арест уже стал представляться ему недостаточной мерой. Внутренне Рылеев был еще ранее сторонником цареубийства, причем считал нужным уничтожить не только претендента в цари, а всю царствующую фамилию. «Я полагал, что убиение одного императора не только не произведет никакой пользы, но, напротив, может быть пагубно для самой цели общества, что оно разделит умы, составит партии, взволнует приверженцев августейшей фамилии и что все это совокупно немедленно породит междоусобие и все ужасы народной революции. С истреблением же всей императорской фамилии, я думал, что поневоле все партии должны будут соединиться или по крайней мере их легче можно будет успокоить». Да это просто чикатило какой-то…

Каховский приводит полные смысла слова Рылеева, поясняющие цель его предложения: «Ввечеру 13 декабря Рылеев мне предлагал убить Государя, говоря: «Открой нам ход». Смысл этих слов полностью уясняется, если сопоставить это с решением занять войсками Зимний дворец и арестовать царскую семью. Выполнение этой задачи действительно видоизменилось бы и облегчилось, если бы главный претендент на престол –– Николай Павлович –– был убит в порядке частного террористического акта в самом начале событий. Итак, подначил Рылеев Каховского, громче всех шумел и орал, мол, действуем, а на площади как ушел «искать Трубецкого», да так и пропал… Хотя, конечно, мудрено было сыскать Трубецкого: он сидел в царской канцелярии и присягал Николаю, когда все остальные мерзли на площади. А Рылеев…ушел домой трапезничать, проголодался. К вечеру у него на квартире задержали, кроме хозяина, еще несколько главных заговорщиков.

Декабрист Розен в своих воспоминаниях говорит о нескольких намеченных пунктах: по его свидетельству, кроме Зимнего дворца и крепости было решено занять «главные правительственные места, банки и почтамт для избежания всяких беспорядков». Эту тактику свято соблюли и большевики.

Действительно, в случае успешного «принуждения Сената» и издания Манифеста крайне опасно было бы распустить восставшие войска по казармам –– они должны были быть в полной боевой готовности, чтобы защищать революционную столицу. Батенков на заседаниях у Рылеева предположительно говорил о «Пулковой горе» как о районе расположения войск, выведенных за пределы города. Вдумываясь, какой же смысл вкладывали в это мероприятие декабристы, можно предположить следующее: не требовало ли этого вывода опасение, что к столице могут подойти из разных пунктов империи контрреволюционные войска? Возможно, что именно от них надо было обезопасить столицу. Кроме того, лагерное, а не казарменное положение держало бы войска в боевом напряжении. Любопытно также мелькнувшее при обсуждении предположение Рылеева, что восставшие полки, выведенные за город, «смогут остановить цесаревича Константина, буде он приедет в столицу».

«После же обнародования Манифеста от Сената надеялись удержат солдат в сборе до собрания депутатов объявлением уменьшения срока службы и содержанием самого Манифеста», –– говорит Трубецкой. Следовательно, «законность» Константина служила поводом лишь для первоначального сбора на Сенатской площади». Одно вранье сперва, затем вооруженный захват власти. Интересно, для кого, если по всем границам России наблюдалось синхронное подтягивание чужих войск, особенно британских, чья эскадра вошла в Черное море. Народу оно надо?

Итак, план, государственного переворота слагался из следующих звеньев: в понедельник утром 14 декабря восставшие полки собираются на Сенатской площади и уговорами или силой оружия принуждают Сенат издать Манифест к русскому народу с объявлением низложения прежнего правительства, гражданских свобод, освобождения крестьян от крепостной зависимости, значительного облегчения солдатской службы, созыва учредительного собрания и назначения Временного правительства из определенных лиц. Тем же утром моряки гвардейцы и измайловцы занимают Зимний дворец и арестовывают царскую семью, после чего Финляндский полк и гренадеры занимают Петропавловскую крепость. Царская фамилия находится под арестом в течение всего времени, пока соберется и будет заседать учредительное собрание, дающее России конституцию и определяющее судьбу царской семьи. Во время работы учредительного собрания восставшие войска выводятся за город, чтобы охранять революционную столицу. В случае же неудачи всего «предприятия» восставшие войска выходят из столицы и пробиваются к новгородским военным поселениям. Весь сценарий февраля – октября 1917 года. Ну, и гражданская война – прилагается бесплатно…

«Рассматривая этот план с точки зрения участия в нем военных сил, мы видим решающую их роль на всех этапах плана. Народные массы не принимают активного участия в революционном перевороте ни на одном его этапе. Они должны с благодарностью принять результаты переворота, делаемого в их пользу, но сами они не являются его активной силой». Еще бы – цареубийц народ растерзал бы, как в свое время доброхота, «во благо Франции» убившего Генриха ІV, любимого государя, парижане на куски растащили – а он думал, народ спасибо скажет…

«Основной темой речей декабристов, обращенных к солдатам, был, конечно, призыв остаться верными присяге Константину, недавно принесенной. Говорить солдатам прямо о целях восстания декабристы не решались. Они отважились на значительно большее в тайной агитации накануне восстания, обходя караулы и прямо говоря об освобождении от крепостного права. Но в казармах в основном речь шла о верности первой присяге. Александр Бестужев говорил солдатам, что их обманывают, что только недавно солдаты присягали Константину, целовали крест, что об обмане знают и офицеры и ротный командир. Говорилось, что шеф полка великий князь Михаил Павлович задержан в Варшаве. Константин-де вовсе не отказывается от престола и обещает солдатам 15-летнюю службу: «Государь ваш жив, и вас хотят принудить присягнуть другому». А вот это называется мошенничество. Или того хуже? Кроме того, согласно действующему УК РФ, декабристы нарушили 27 статей, по которым главарям трижды полагается смертная казнь (ну, минимум пожизненное), а остальным за двадцать лет тюрьмы набирается, и каждому. А наши тюрьмы, знаете ли, царским не чета - сущий курорт при царе был, как уточняют не только нынешние заключенные, но и сотрудники ГУИН. Все прелести нынешних тюрем и зон были изобретены идейными и честными последователями дела декабристов, через столетие выполнившими их «светлые чаяния». «Конституции» эти я прочла, где сказано про освобождение крестьян без земли, про уничтожение армии (это при том, что Россия постоянно вынуждена была воевать), да и вера Православная этим модникам мешала! А еще немаловажно, что по обеим «конституциям» вводится громадный имущественный ценз для участия в выборах, ценз на оседлость («прописка»), ценз на грамотность (обучение – платное), а женщины и вовсе лишены этого права. Хороша «свобода, равенство и братство» - рабство натуральное! Мало того, надо разделить Империю на 15 штатов (так записано!). Благодарю, Милица Васильевна, за информацию.

И еще…«Сохранился интересный документ – политическая утопия «Сон», которая хорошо отражает идеалы движения декабристов. Утопия эта была прочитана на заседании литературного общества «Зеленая лампа», являвшегося побочной управой декабристского общества. Автор утопии, декабрист Улыбышев, рассказывает, что он будто бы видел во сне будущий, послереволюционный Петербург. Он даже не смог узнать хорошо знакомый ему город. На Зимнем Дворце была надпись «Дворец государственного собрания». На Невском проспекте вместо монастыря автор увидел триумфальную арку, «как бы воздвигнутую на развалинах фанатизма». В прекрасном храме, великолепие которого «превосходит огромные памятники Римского величия», шло богослужение особого рода: тут перед мраморным алтарем, на котором горел неугасимый огонь, возносили хвалу Верховному существу. Православное христианство исчезло – несколько ветхих старушек еще исповедуют старую религию, но большинство живет уже по-новому. На черных стенах Зимнего дворца вместо двуглавого орла (ему отрубили обе головы) – новый герб России: Феникс, парящий в облаках и держащий в клюве венок из оливковых ветвей.

У кого-то еще есть сомнения в масонском происхождении путча? У меня нет, я достаточно узнала о их традициях и замыслах. Причем, узнала не из материалов сам- и тамиздата, авторов коего можно было бы упрекнуть в тенденциозности, а из совершенно открытых, издававшихся миллионными тиражами пропагандистских книжек Нечкиной, Коваля, Эдельмана и прочих. Просто читать эту литературу стоит нормальными глазами, не надевая перед чтением «розовых очков».

М. Буркова (Иркутск)

К СОДЕРЖАНИЮ                             

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

Монархистъ №  62-63, 2007, АРХИВ
Copyright © 2001   САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ОТДЕЛ РОССИЙСКОГО ИМПЕРСКОГО СОЮЗА-ОРДЕНА
EMAIL - spb-riuo@peterlink.ru