|
||
|
||
| Михаил
КУЛЫБИН
(“Монархист” № 49, 2004)
НАРОДНЫЙ МОНАРХИСТ Развитие народно-монархических идей И. Солоневича в публицистике А. Булева Недавно
Санкт-Петербургским отделом Российского
Имперского Союза-Ордена и редакцией газеты
"Монархист" была проведена II
Научно-практическая конференция "Иван
Солоневич - идеолог Народной Монархии".
Предлагаем вниманию наших читателей один из
прозвучавших на ней докладов. Родился А. Булев в 1925 г., в семье советского кадрового офицера. По собственному признанию, воспитывался он, как и вся тогдашняя молодежь, "в красно-простонародном духе". Первым поводом задуматься над окружающей действительностью стало превращение в 1938 г. в "сына врага народа": "Тогда я впервые задумался о причине гибели всех мужчин моего рода после 1917 г.". Воспитание и образование в большевистском духе сделали свое дело: особое возмущение наивно-"идейного" молодого человека вызвал явный отход практики "реального социализма" от декларируемых марксизмом целей. Поэтому первый открытый протест Булева проходил под лозунгом: "За коммунистические убеждения и отстаивание их партийными руководителями". С плакатом именно такого содержания молодой человек был арестован в 1952 г. во время одиночной демонстрации перед Смольным в Ленинграде. Это был первый, но далеко не последний арест Булева. Суммарный срок его отсидок за разного рода "антисоветскую деятельность" составил более 18 лет. Он находился в заключении с 1952 по 1954, с 1958 по 1961, с 1963 по 1967 и, наконец, с1979 по 1987 гг. - то есть при всех советских правителях от Сталина до Горбачева. В последний раз с "зоны" Булев был отпущен уже по знаменитой "горбачевской амнистии". За это время он успел совершить "путешествие" практически по всем "левым", "социальным" идеологиям, в поисках той, что может обеспечить построение справедливого и благоденствующего человеческого общества. Подобно юному Л. Тихомирову, Булев был не идейным разрушителем и ниспровергателем, но искренним "искателем правды", стремящимся устроить земную жизнь "по совести". К моменту последнего освобождения Булев был уже вполне состоявшимся антикоммунистом, не верившим в марксистские утопии, но так и не нашедшим той "суммы идей", которая отвечала бы его мировосприятию. По этой причине он склонен был характеризовать себя как "анархиста-индивидуалиста". Важным моментом в отказе от любых разновидностей коммунистической идеологии стал побег Булева из Советского Союза в 1963 г. Здесь, кстати, просматривается довольно интересная параллель с жизнью Солоневича. Разница лишь в том, что Солоневич во время своего побега был стойким антикоммунистом и контрреволюционером, а Булев еще питал определенные иллюзии по поводу "прогрессивности" революции и полагал, что хорошие идеи "освобождения народа" были искажены дальнейшей практикой КПСС и ее вождей. Поэтому бежал он не на "свободный" Запад, а в Китай (с которым отношения у Советского Союза в то время были крайне напряженные), где надеялся увидеть "настоящий" социализм - общество счастливых, духовно свободных и материально обеспеченных людей. Как писал впоследствии он сам: "Я еще не одолел окончательно, не вырвался совсем из-под идейной власти марксизма. А потому во мне еще жила, еще теплилась вера в… благотворность революций и революционной борьбы". Цели перед собой Булев ставил вполне глобальные: "В 1963 г. КПК (Коммунистическая партия Китая - М. К.) впервые открыто заявила об измене КПСС делу революции, о ее ренегатстве… Я решил использовать непримиримый конфликт между коммунистами в интересах и ради освобождения моего народа из-под власти КПСС". Не больше и не меньше! Нам может показаться смешной такая позиция, но сам Булев относился к своей миссии совершенно серьезно. Он тщательно, в меру имевшихся у него возможностей, разработал план побега и удачно осуществил его, нелегально перейдя советско-китайскую границу возле небольшого городка Бикин в сентябре 1963 г. И уже через несколько дней общался с представителями местного китайского партийного и государственного руководства о перспективах возможного "сотрудничества". С этого момента реальная действительность стала резко расходиться с планами и надеждами Булева. Вместо сытых, свободных и благоденствующих людей он увидел постоянно голодающих полурабов. Вместо счастливого населения, самоуправляющегося с помощью органов народной власти, он встретил жесточайшую коммунистическую диктатуру, подавляющую любые признаки свободомыслия. Вместо обсуждения планов освобождения народов России от власти ренегатов из КПСС, Булеву предложили поработать на китайские органы госбезопасности. А это уже никак не согласовывалось с намерениями самого Булева: "Моя спекулятивная игра, моя попытка использовать вражду двух коммунистических толков на пользу моему народу - не увенчалась успехом". В итоге он отказался подписать официальное прошение о предоставлении политического убежища, и был выдан советской стороне, после чего получил свой третий срок. Тем не менее, сам Булев оценивал результаты своего "китайского проекта" достаточно высоко: "Спасибо Китаю - он вправил мне мозги и протер глаза на любую коммунистическую власть. В КНР 1963 г. я воочию увидел наш 1933…". Кстати, тут Булев был удивительно прав: китайская "культурная революция", унесшая миллионы человеческих жизней, началась в 1967 г. Так или иначе, побег в Китай окончательно отвратил Булева от коммунистических идей в любой их интерпретации, но так и не подсказал: где же искать спасительную для России идеологию. Такая неопределенность во взглядах продолжалась вплоть до освобождения Булева. Он поселился в Москве на одной "явочной" квартире, где останавливались многие "откинувшиеся" политзеки, и продолжил свою антикоммунистическую работу. Приход Булева к монархическим идеям был стремителен и очень характерен для этого удивительного человека, всю жизнь искавшего правду и желавшего блага не себе, но исключительно стране в целом. Историю этой "метаморфозы" я описываю так, как мне рассказывал ее другой известный политзаключенный (суммарно 8 лет лагерей) Лев Волохонский, который также жил в это время на упомянутой квартире. Год 1988 знаменовался первыми явными брешами в "железном занавесе", отгораживавшем Советский Союз от остального мира. Из Русского Зарубежья в Россию стала проникать и распространяться в диссидентских кругах эмигрантская литература. Среди прочего, появились и первые экземпляры книги Солоневича "Народная Монархия". Один из них попал в руки Булева. Исходя из своих "анархо-индивидуалистических" воззрений, он возмутился самому названию труда: "Очевидно же, что Монархия, - явление сугубо антинародное; о какой же народности может идти речь?". В ответ ему предложили самому ознакомиться с книгой. И вот, вечером Булев берет в руки сочинение Солоневича и погружается в чтение. Увлекшись, он просит не беспокоить и не отвлекать его по мелочам. Утром, проснувшиеся обитатели квартиры застали Булева, дочитывающим книгу. Когда он закончил чтение, он объявил, что "Это - именно то, что я искал; я - народный монархист", и лишь только после этого лег спать. Может быть, со стороны этот рассказ выглядит несколько анекдотично. Но даже мой небольшой личный опыт общения с Булевым говорит, что для него - человека, всю жизнь искренне стремившегося к правде и жизни по ней - эта история более чем типична. Он нашел то, что искал, и его собственные мироощущение и жизненный опыт полностью совпали с народно-монархическими идеями Солоневича. А раз так, - то всю оставшуюся жизнь Булев посвятил их распространению и развитию. В 1989 г. он был одним из основателей Общественной комиссии по исследованию предполагаемых останков Императора Николая II и Его Семьи. Тогда же сотрудники самиздатовского журнала "Российские ведомости", в том числе и А. Булев - одними из первых из СССР - обратились к Главе Российского Императорского Дома Е. И. В. Великому Князю Владимиру Кирилловичу как к Законному Русскому Государю. Помимо "Российских ведомостей", публицистические работы Булева в 1989-1992 гг. неоднократно появлялась на страницах монархических газет "Наша Страна" (Буэнос-Айрес, Аргентина), "Граду и Миру" (Ново-Николаевск), "Монархист" (Санкт-Петербург). Скончался он 14 апреля 1992 г. в Москве. Публицистическая и общественная деятельность Булева имела два основных направления. Первое из них было связано с распространением правды о преступной сущности коммунистической идеологии и главного ее носителя - КПСС. Булев был убежден, что большевистская партия в очередной раз мимикрирует, с целью сохранить за собой рычаги власти и общественного влияния. Смена "фасада", по его убеждению, должна было дать людям иллюзию освобождения, но при этом не изменить реального положения вещей. События последнего времени демонстрируют правоту старого политзека. Вторым направлением деятельности Булева стала проповедь идеи восстановления Царской власти: от развенчания разного рода клеветнических нападок на Царя-Мученика и Его Святую Семью и отстаивания самого принципа монархического устройства Российской государственности, до ряда статей прямо или косвенно продолжающих и развивающих народно-монархическую концепцию Солоневича. Прежде всего, хотелось бы отметить очень высокую схожесть стиля Булева и Солоневича - свободного, легкого, не связанного формальной правильностью построения фраз и очень эмоционального, создающего впечатление живого общения автора с читателем. Это, а также близость мироощущения этих двух публицистов иногда создают ощущение заимствований или даже использования Булевым раскавыченных цитат из Солоневича. Но, несмотря на некоторые старания, ничего подобного обнаружить не удалось. Приведу несколько цитат из различных работ Булева. "В отличие от демократических правителей, Монарх может идти против воли большинства, которое в кризисных ситуациях обычно способно ходить только проторенными путями, которые в таких случаях, как правило, ошибочны, неверны, гибельны! Для нашей страны такая способность монархов жизненно необходима, ибо в наших кризисах нужны не только оригинальные и новые решения, но - очень часто - немедленные и буквально молниеносные. Демократические процедуры вообще исключают такую возможность". "В самых демократических государствах, правители танцуют от формальной законности и никак иначе, а практически исходят из голого материального и эгоистического интереса господствующей части общества, высшим человеческим требованиям здесь просто нет места. Монарх может править, руководствуясь сутью жизни людей, потребностями их духовного развития, т. е. по велению совести и нравственного долга". На мой взгляд, аргументация в пользу
превосходства Монархии над республикой вполне в
духе Солоневича. Вот несколько цитат о
принципиальном различии русской и западной
цивилизации, и проистекающих отсюда выводах: "Русское государство выросло на базе общества людей, не знающих рабства, на почве тяготения людей друг к другу в силу общественного разделения труда и потребности в единоличном управлении производством... Свободный труд и жизнь каждого в такой системе по самой ее природе… невозможны без абсолютного доверия всех членов системы друг другу и, следовательно к управляющему, к тому, кто подает людям команды". "Насадители и проповедники этого убеждения (необходимости "перестройки" России по западноевропейскому образцу - М. К.) игнорируют исторический опыт нашей страны…". "В итоге таких экспериментов появляются только ублюдки, равно чуждые и России и Западному миру; в России - они ужасны, а на Западе - смешны, как дрессированные обезьяны". В этой аргументации, в самой ее методологии, явно слышатся отзвуки идей "Народной Монархии" Солоневича. Причем, не буквально-дословном воспроизведении, но с явным привнесением своих мыслей и идей, которые, при этом, вполне органично укладываются в основные положения народно-монархической доктрины. Еще одной чертой, которая сближает подходы Булева и Солоневича является устремленность в будущее. Исторические экскурсы и примеры для них лишь способ проиллюстрировать и обосновать взгляд на перспективы - ближние и дальние. Оба публициста стремились не просто к реставрации, восстановлению того, что было, но к построению новой Российской Монархии, хотя, разумеется, и базе, фундаменте принципиальных положений утраченной. Так, рассуждая о причинах "недоразвитости" монархического движения Булев писал: "Монархисты тоже смотрят не в будущее, но в невозвратное, изжившее себя монархическое прошлое. Смотрят, и стремятся не вперед, но назад... Прошлое Монархии - не путь в будущее, но отправная точка выявления политических закономерностей для определения пути к новой, небывалой модели нашей монархической государственности". Взгляд на сословность, как на исторический пережиток, принесший много зла России очень типичен для Булева, который в этом вопросе полностью солидаризируется с Солоневичем. "Монарх не может управлять миллионами людей непосредственно... Слой служебных людей, стоящих между монархом и народом (именно поэтому основоположник социальной теории народной монархии И. Л. Солоневич метко наименовал его "средостеньем") всецело зависел от монарха и не имел ничего общего с народом и его интересами. Обрести собственность эти люди могли только присваивая власть и достояние монарха и только за счет порабощения народа". И далее: "С восстания Павла I против всевластия дворян продолжился процесс становления народной монархии, но шел он крайне медленно... Перелом произошел только в царствование Николая II... Это привело к прямой борьбе всего дворянства против государя, династии, монархии как таковой". Среди главных причин несостоятельности современного монархического движения, Булев называл именно сосредоточение усилий людей на возрождении старых сословных форм. "Не Монархия, но личная власть и властные привилегии былых сословий ставятся такими "монархистами" превыше всего и превыше власти Законного Государя. Да, - так было, что и привело к революции, к свержению и злодейскому убиению Святого Царя-Мученика, но так… больше никогда не будет! Что мы возрождаем: душу и жизнь нашего Отечества или уже мертвые и отброшенные формы прошлого? Разумеется, таковы не все сегодняшние монархисты, но… не в этом ли тупике остановился рост монархического движения? Не потому ли наше святое дело забуксовало в малочисленных группах-сектах сословных организаций?". Заглядывая вперед, Булев ищет пути недопущения катастроф, подобных революции 1917 г., в будущем. "Необходимо… очищение (дренаж) среднего класса (так Булев именовал служилое сословие - М. К.) от выродившихся до паразитизма и прямого тунеядства субъектов". "Восстановленной монархии нужны элитарные сословия, привилегированный средний класс - с гарантированной стабильностью общественного положения людей в нем. Народу, обществу, государству необходим офицерский корпус - новое дворянство. Заслуги подлежат награждению привилегиями, званиями, знаками отличия и т. п. Однако… такие привилегии ни в коем случае не должны принадлежать людям вечно-наследственно!". Устремленный в будущее, Булев разрабатывает систему "дренажа" служилого сословия, которая должна предотвратить его вырождение. "Заслуги и беспорочная служба вознаграждаются личным дворянством, а для тех, кто уже имеет его - потомственным… Предотвращение социальной энтропии требует недопущения наследования личного дворянства, в наследовании же потомственного, влечет приобретение прав на порядок ниже (то есть - личного - М. К.)". Представляется, что приведенные примеры достаточно характерны и дают право говорить о Булеве не просто как об апологете Солоневича, но именно как о продолжателе его дела, стремившемся развивать народно-монархическую концепцию. К сожалению, смерть прервала эту работу. Михаил Кулыбин “Монархист” № 49, 2004
|
||
|
