|
||
|
||
Михаил КУЛЫБИН (“Монархист”, № 34, 1997)
НЕ ПРОТИВ РУССКИХ, НО ПРОТИВ КОММУНИСТОВ
В редакцию поступил ряд писем, авторы которых, прочитав предыдущий номер нашей газеты (в нем были опубликованы несколько материалов о намеренном уничтожении большевистской властью русских солдат во время II Мировой войны), одни недоуменно, другие возмущенно, просят объяснить: как сотрудники "Монархиста" могут так, без зазрения совести, "обливать грязью миллионы простых русских людей, отдавших жизнь в борьбе с фашистскими оккупантами"?Не вдаваясь в подробности по поводу абсолютной неправильности отождествления фашистской идеологии с германским национал-социализмом, хочется прояснить отношение редакции "Монархиста" к проблеме II Мировой войны.Для начала заметим, что ни один из материалов нашего предыдущего выпуска ни в коей мере не касался (и не мог быть оскорбителен!) "миллионов простых русских людей", воевавших с Германией, в меру своего понимания защищая Родину от врага. В опубликованных статьях говорилось, прежде всего, о том, с какой бесчеловечностью и бессмысленной жестокостью советские лидеры бросали этих самых "простых русских людей" на растерзание немецкой военной машине. Окончание II Мировой войны отстоит от нас уже на более, чем на полвека. И теперь спокойно, без совпатриотической истерии, мы можем рассмотреть события того времени со всех сторон, отказавшись от предвзятости и идеологической зашоренности.Попытаемся разобраться для начала с таким простым на первый взгляд вопросом: кто с кем, собственно говоря, боролся в 1941-1945 гг. на территории России? Суть дела оказывается такова, что "фашистские оккупанты" боролись вобщем-то с большевистскими оккупантами, завоевавшими Россию после революции 1917 г. Таким образом, объективности ради, придется признать, что одна враждебная России сила (германский национал-социализм) вступила в конфликт с другой, не менее враждебной нам силой (интернационал-коммунизмом). Каждая из этих сил, естественно, стремилась обрести поддержку среди местных "аборигенов", т.е. среди русских людей. В сущности, в этой ситуации перед политически-трезвым русским человеком стоял вопрос: который из этих врагов опаснее для перспективы освобождения страны от оккупации и восстановления в ней законной власти? Конечно, сейчас об этом рассуждать гораздо проще, чем тогда — принять ясное, обоснованное решение. Поэтому и оказались русские воины по разные стороны фронта, причем каждый верил, что борется за освобождение Родины от оккупантов. Коммунистам гораздо лучше удалась демагогическая акция по привлечению симпатий русских людей. Был даже снят запрет на слово "патриотизм" (еще в конце 30-х за это расстреливали), правда, с уродливым добавлением "советский". Немецкие нацисты, находившиеся в плену собственных убогих расовых построений, упустили единственный шанс одержать победу в этой войне, а именно: сформировать из военнопленных и жителей занятых территорий русскую антибольшевистскую армию и, на равных с ней, продолжить наступление под лозунгом освобождения России от коммунизма. Только в этом случае (при проведении ряда дополнительных мероприятий, как то: открытие православных храмов, раздача земли крестьянам, привлечение старой белой эмиграции, проведение разъяснительной работы в духе вышеизложенной концепции и т.д.) советская власть была бы сравнительно легко низвергнута и установлен союзный Германии режим. Это было вполне осуществимо, — в стране господствовали антикоммунистические настроения, в Русскую Освободительную Армию, с формированием которой немцы по сути тянули до конца войны, даже в 1944 г. пожелало вступить более миллиона человек (!). Такой массовой "измены родине" не знает вся русская история! Но, как известно, примитивная нацистская доктрина собственного превосходства не позволила Германии пойти на эти шаги, теория "унтерменша", вывоз людей в "Третий Рейх" в качестве рабочего скота и бесчинства немцев на захваченных землях вызвали антинацистские настроения, красный агитпроп сделал свое дело и — в массе своей — русские люди откачнулись на сторону большевиков. С "высоты" нашего знания дальнейшего хода событий, рассмотрим, чья оккупация была бы для России "выгоднее" — нацистская или большевистская? Опираясь на исторические прецеденты (например, на Великую Смуту начала XVII в., или февральско-октябрьскую революцию 1917 г.), можно с уверенностью сказать, что главной опасностью для нас всегда был внутренний враг. Именно неявность враждебных намерений по отношению к России и Русскому народу приводили к тому, что на сторону внутреннего врага неоднократно переходили и честные люди, недопонимавшие тонкостей сложившегося положения. Ровно на сколько внешний агрессор очевиден для каждого русского человека, на столько он менее опасен врага внутреннего, камуфлировавшегося, зачастую, патриотической фразеологией. Исходя из этих реалий, можно утверждать, что явный агрессор в лице германского национал-социализма был значительно менее опасен, чем внутренний оккупационный интернационал-большевистский режим. Россия слишком велика, чтобы стать "придатком" какой бы то ни было империи, даже и "Третьего Рейха". В худшем случае, нас мог бы ждать какой-то родственный нацистской Германии режим (по аналогии с правлением маршала Петэна во Франции), что, по сравнению с властью большевиков, явилось бы тогда скорее освобождением, чем завоеванием. Одержав победу над немцами, Русский народ добыл утверждение господства для коммунистов и продолжение рабства для себя.Историю, разумеется, не перепишешь и сослагательного наклонения она не знает, но чтобы сделать здравые выводы, мы должны знать о II Мировой войне все: и немецкие концлагеря, и карательные акции на оккупированных территориях, и концепцию "унтермен-ша", но и попытку русско-германского антибольшевистского союза, и бесчеловечную жестокость красных командиров, и миллионы трупов русских людей, бездарно угробленных ради укрепления коммунистического владычества.Михаил Кулыбин “Монархист”, № 34, 1997
|
||
|
